По лезвию бритвы - стр. 9
Я дышал резкими, отрывистыми глотками и плотно прижимал кулаки к телу, чтобы не дать рукам задрожать. Я с подозрением озирался на посетителей и размышлял о том, как хорошо спланированный поджог заведения мог бы поспособствовать облагораживанию округи.
Через несколько минут служанка вернулась с большой кружкой пива.
– Хозяин скоро будет, – сообщила она.
Пиво было сильно разбавленным. Я с трудом проталкивал его в горло, стараясь не думать об убитом ребенке.
Дверь у дальней стены отворилась, Заячья Губа и двое его ребят вышли в зал. Танкред получил верное прозвище: глубокая щербина на его лице разделяла губы ровно посередине, и даже густая борода не могла скрыть этот природный недостаток. Помимо этой подробности, я мало что о нем знал. Когда-то он завоевал репутацию жесткого человека, но, по-моему, это ужасное впечатление скорее внушалось людям его увечностью.
Двое его спутников выглядели грубыми и тупыми – пара дешевых уличных забияк, которыми Танкред так любил себя окружать. Первого, которого все называли Пауком, я знал – наполовину островитянин, пухлый коротышка с подпорченным зрением от частых стычек с гвардейцами. В прошлые времена он вместе с ватагой второразрядных речных крыс нападал ночами на торговые баркасы и драпал с награбленным добром. Второго я никогда раньше не видел, но его рябое лицо и скверный запах свидетельствовали о низком происхождении так же явно, как и о его окружении и выборе поприща. Я допускал, что оба они были вооружены, хотя я заметил оружие только у Паука – кинжал отвратительного вида, заткнутый за ремень. Они обступили меня с трех сторон.
– Привет, Танкред, – начал я. – Есть хорошие новости?
Он ухмыльнулся в ответ, хотя трудно было сказать наверняка, что это усмешка – мешал разрез на губе.
– Слышал, что у твоих людей возникли трудности с компасом, – продолжил я.
Теперь у меня не осталось сомнения в том, что он ухмыляется.
– Какие еще трудности, Смотритель? Что ты этим хочешь сказать?
– Танкред, канал служит границей между нашими владениями. Тебе известно, что такое канал. Это та большущая канава к востоку отсюда, наполненная водой.
Танкред улыбнулся, и разрез между его верхней губой и носом растянулся, обнажив гнилые десны.
– Граница?
– В нашем деле, Танкред, важно помнить о своих обязательствах. И если у тебя возникают трудности, то, возможно, пора подыскать занятие более подходящее твоим природным талантам. Из тебя вышла бы замечательная хористка.
– У тебя колючий язык, – огрызнулся он.
– А у тебя змеиный, но мы такие, какими нас создал Творец. Правда, я здесь не затем, чтобы обсуждать теологию. В данный момент меня больше занимает география. Так, может, все-таки ты напомнишь мне, где проходит наша граница?
Заячья Губа отошел на шаг, его парни придвинулись ближе ко мне.
– Сдается мне, пора перекроить нашу карту, – ответил он. – Не знаю, какие у тебя дела с синдикатами, и мне наплевать на твою дружбу с гвардией, только у тебя кишка тонка, чтобы удержать свой участок. Насколько могу судить, ты независимый делец, а в наше время для независимого частника не осталось места.
Он продолжал говорить, подзадоривая себя к надвигавшейся стычке, но я едва слышал его сквозь шум в голове. Да и детали его монолога не имели большого значения. Я пришел сюда не ради дискуссий, и Танкред вывел свою шайку не для переговоров.