По краю Вечности - стр. 35

– Извини, сорвалась.

Мой спутник помолчал и после паузы тихо спросил:

– Ты не врала... насчет шеи?

– Нет.

– И... ты убивала раньше?

– Да.

– Почему?.. – он настойчиво ловил мой взгляд.

– У меня было тяжелое детство, – холодно, сухо, угрюмо. – Ты же знаешь, я же рассказывала, с чего всё началось... и на этом не закончилось.

И не смогла посмотреть ему в глаза. Слишком долго я старалась скрыть от него эту сторону своей натуры и жизни... Слишком долго, чтобы он не узнал о ней.

Я ускорила шаг, обогнав Джаля и устремившись прочь. Лишь бы не видеть в его глазах отвращение... И пусть не моя вина в том, что я стала такой, какой стала, и уже не смогла быть другой. Жизнь темного непредсказуема и опасна с рождения. В раннем детстве оставаясь в одиночестве и теряя близких, волей-неволей учишься любой ценой отстаивать право на собственное существование.

– Подожди!.. – теплые руки обнимают за плечи. – Не убегай... Мне всё равно, каким было твое детство, и через что тебе пришлось пройти... мне важно то, что ты есть. И оставайся такой, будь собой и не прячь себя. Не надо...

Несмелая улыбка и лучистый свет в серых глазах – и к моему горлу подкатил соленый комок горячих слез. Только рядом с Джалем я научилась понимать, принимать и ценить себя такой, какой стала, и чувствовать себя полноценной и нужной. Только рядом с ним я смогла наконец примириться с собой и обрести себя. И любила его больше жизни...

***

Эх, Джаль... Встав с постели, я зябко закуталась в одеяло и подошла к окну. С темного неба на меня лениво смотрела ярко-желтая, окруженная невесомой сетью пламенеющих колец, Пыльная луна.

Я распахнула окно, впуская в комнату тепло говорливого, пряного ветра. Вздохнула, закрыла глаза и прижалась щекой к шершавой оконной створке. Попыталась запереть на замок ненужные мысли и чувства... и с горечью ощутила, как тоскливо завыло в своем углу отчаянное ощущение одиночества. Завыло голодным волком, заскребло по сердцу когтями, забило облезлым хвостом...

Что мне стоило отпустить тебя, Джаль?.. Добраться до храма, поговорить, попросить прощения... и проститься навсегда. Я ведь ничего не прошу, я просто хочу, чтобы ты перестал мне сниться... И пусть остается привычка спать, обнимая... одеяло... И пусть лежит в пыли старых дорог мой вдребезги разбитый мир... Лишь бы не видеть твое лицо тогда, когда тебя уже нет...

Я взобралась с ногами на подоконник, обняла колени и, убегая от воспоминаний, всем своим существом впитывала окружающий мрак. Всё, что у меня было. Всё, что у меня осталось. И то, что делало меня сильнее. Мы выходим из Вечности с тьмой в душе и до конца жизни обуздываем собственный мрак, чтобы однажды подняться над ним, стать сильнее его – и сильнее себя, превращая свои и чужие слабости в неисчерпаемый источник силы. Темная боль потери, тупой занозой засевшая в сердце, когда-то делавшая меня уязвимой и надломленной, давно стала частью моей силы. И нет больше слабых мест. И я хорошо себя изучила. И нашла силы жить дальше. И поднялась над собой. И взяла Старшее поколение магов тьмы. И... сейчас легко поменяла бы всё на одну его светлую и живую улыбку...

Уткнувшись лицом в колени, я вздохнула. Внутренний мрак рвал на части мою беспокойную душу, и мне стоило большого труда в очередной раз его обуздать. Да, каждый раз бороться с самой собой, чтобы выжить... и не натворить бед. Хотя, признаться, если бы нашелся повод, с радостью бы кого-нибудь убила... Но даже для практикантов вымещение бессильной злости недопустимо, что уж говорить обо мне? Не мстить миру, только не мстить миру... И направлять буйство внутренней стихии в безопасное русло.