По грехам нашим - стр. 2
– Девушка, идите в машину – подвезём.
Она подняла взгляд, видимо, недоумевая.
– Это меня?
– Вас, вас, идите – подвезём…
– Да ну, что вы! Допрыгаю…
– А что, далеко прыгать?
– Да семь верст без привязки. – И пожаловалась: – Транспорт общественный по пути не ходит…
А между тем Щербатов уже выбрался из машины, обращаясь к ней:
– Как вас зовут?
– Меня? Наташей…
– Вот и хорошо, Наташа, я вам помогу – и в машину…
– Да вот, гипс сняли, а идти непривычно, – пожаловалась она в оправдание.
Шофер открыл дверцу на заднее сиденье – просторно. Помогли, и Наташа с трудом угнездилась. Костыли разместили через другую дверцу.
– Можно не пристёгиваться, – улыбаясь предупредил Сергей. – Я аккуратно…
Угнездились и впереди – поехали. Наташа назвала улицу и номер дома. Оба такой улицы не знали, и она руководила проездом. И всего-то на десять минут езды, но столько поворотов и улочек, что невольно с усмешкой Щербатов определил:
– Как в лабиринте.
Приняв это за укор, Наташа разочарованно сказала:
– Я же говорила… доскакала бы.
Щербатов косился в зеркальце, видел ее лицо и оценивал, как вещь перед покупкой: лицо без внешней красоты, однако таилось в нем что-то такое, что не мог он через зеркало оценить и понять. Лицо доброе и тревожное, обаятельное и вдумчивое, и склад лица и его выражение как будто неповторимые, так что Щербатов не без интереса косился в зеркальце. Но заглянуть за отражение не мог. Не мог понять он и того, зачем ему понадобилось везти эту женщину на костылях – могла бы и сама взять такси и доехать.
Наконец машина остановилась – Щербатов очнулся: привёз, так уж будь любезен – высади и проводи. Он вышел из салона, помог ей встать на костыли, и только теперь обратил внимание, что она не в брюках, на ней аккуратный по сезону женский костюм, под которым виднелся свитерок. И в душе засмеялся от восторга – очень уж он не любил женщин в брюках, особенно которые в годах. Заметил и другое: на подбородке от губы вниз еле приметная ниточка шрама. И это придавало лицу неуловимо особое выражение. Но Щербатов не мог разглядеть её глаза – она тотчас отводила взгляд.
– Спасибо вам большое, – сказала Наташа, выставила костыли, чтобы скокнуть, и, обратившись в сторону машины, с улыбкой поблагодарила шофера.
– Я вас провожу, – сказал Щербатов.
– Нет, нет, что вы, что вы! – в страхе едва не воскликнула она.
– Почему вы так испугались? Или я на разбойника похож?
– Не похож, не похож – только не надо меня…
Но Щербатов неумолим. Он настойчиво оставался рядом, затем открыл подъездную дверь, помог пройти.
– У вас нет лифта… Вам какой этаж?
Уже содрогаясь, сквозь слёзы Наташа ответила с негодованием:
– Да не на какой! Мне вниз…
«Понятно, – рассудил мельком Щербатов, – полуподвал». И после этого уже диктовало профессиональное упрямство: он должен посмотреть, как в наше время живут люди – никакие возражения теперь он не воспринимал. Пораженная этим, Наташа безмолвствовала, лишь постукивала по бетону костылями.
Единственная комната средних размеров начиналась с порога, с одним полуподвальным окном она была разгорожена занавеской по центру окна. Слева на кровати поверх одеяла лежала женщина средних лет; справа еще кровать, застеленная, Наташи. Рядом с изголовьем не то широкая тумбочка, не то столик с настольной лампой и книгами на нём. С обеих сторон при входе вешалки для верхнего платья. Здесь же впереди стол для обеда и три стула. Справа вплотную к кровати Наташи видавший виды платяной шкаф. Своей широкой спиной он отгораживал угол с кроватью от прямого взгляда с порога.