По дорогам Империи - стр. 25
– Та он с Ардынкой с утра разругался. Отец наказал одному из них с нами остаться, а сам с Федуном ушёл, обряд же у него вскорости, вот к старосте повёл, на смотр. Ардынка же вслед засобиралася, как только батька с глаз долой скрылся, прихорашиваться начала, а Митёк втихоря ушмыгнуть хотел. Не вышло. Сестрица его за патлы оттрепала и наказала за нами глядеть, ну, он ей и сказал, что толку с неё в доме больше будет, потому как её, дуру голожопую, ни один жених замуж не возьмёт. Ой, чё было потом! Страсти-мордасти…
– Мало она ему дала, – вмешалась малявка. – Вот велнётся батька…
– А ну, брысь отседа! Чё лезешь, когда старшие говорят, вот я тебе ща! – потянулся шкет обдирать прутик с рядом растущего кустарника.
Малая скривила брату рожицу, показав язык, но замолчала и отошла чуть дальше, на пару шагов лишь, опасливо поглядывая на процесс, как с сорванной лозины обдираются лишние веточки и листики. К чему бы?
– Да, отец коды вернётся, влетит Митьку, – пострелёнок между делом продолжал разговор «взрослых». – Ардынка полдня ревела да на нас орала, теперь вот такого она батьке наговорит. Хотя, можа и не наговорит. Тут пойди разбери, чего она ревела, то ли оттого, что Митяя в кровь отколотила, и кабы я водой с ковша в рожу ейну не плесканул, то и пришибла б вусмерть совсем. А можа, и оттого, что Митёк ей правду сказал злую, да на гулянье дура пойти не смогла из-за мелких.
– Вот и пусть лассказет, а не она, так я лассказу! – снова в разговор встряла мелкая.
Анятка заметно разозлилась:
– Да, что ж ты злыдня такая? Маленькая, а злости в тебе больше, чем росту.
Малявка насупилась, опустила голову. Обижено запыхтела.
– Да старшая ей ленту обещалась подарить, если она за Гегой присмотрит, вот дурёха и таскается с ним сегодня весь день, а на Митька злая, потому как боится, что Ардынка в плохом настроении про подарок передумает.
– А где же мать ваша? – задала девочка вопрос, мучивший и Взрывника по ходу всего разговора.
– Да к бабке поехала, рожать ей скоро. У прошлый раз чуть не померла, вот отец её и отвёз заранее, так что теперь, пока не выродит, не вернётси.
Анята тяжело вздохнула, вновь окинув неряшливый двор хозяйским взглядом.
– Мда… Ну, а куда убёг-то Митёк, знаешь?
– Да откуда. Вот кабы брали меня с собой погулять, можа, и знал бы.
– Ладно, пойдём, так поищем, сами, – Анята потянула брата за рукав.
Выйдя за калитку, пошли снова в сторону площади, разыскивая потеряшку.
– Ну, вспомни, Калин, ты мне говорил, что у вас есть место тайное, где Митёк от своих отсиживается. Только меня брать не схотел к нему. Ты сказал, что это великая тайна. Помнишь? Я тогда ещё еды тебе собрала для него. Чё, не помнишь, да?
Грустный, он отрицательно покачал головой.
– Эх… Вот где теперь искать, а? – горестно вдохнула Анята, в который раз окинув улицу взглядом.
Сегодня на улице очень мало попадалось спешащих по своим делам селян, все были на празднике – у въезда в деревню, где располагался большой торг. Там да на самой площади и настроили каруселей. А остальные улицы деревни словно вымерли – тёплый ветерок, гоняющий пыль на дороге, хрипло брешущий старый дворовый пёс да сивучи на заборах, выжидающие очередное мимо пролетающее насекомое.
Взрывник плёлся рядом с сестрой, угрюмо глядя себе под ноги, и думал-думал. Напрягал мозг изо всех сил, аж до ломоты в висках, пытаясь вспомнить хоть немного, хоть крохотные детали из жизни подлинного Калина.