Плюнет, поцелует, к сердцу прижмет, к черту пошлет, своей назовет (сборник) - стр. 46

чтобы они под его руководством стригли газон или что-нибудь красили, пилили-строгали. Полагал, что это им полезно – быть принятыми в чьем-то доме. Джинни иногда с ними затевала флирт – весьма, впрочем, невинный, не попрекнешь. Просто дружески с ними разговаривала и давала им заметить мягкую юбку и аромат яблочного мыла. Нил перестал водить их домой не поэтому. Просто ему сказали, что это противоречит правилам.

– И что, долго уже тут ждете?

– Даже не знаю, – сказала Джинни. – Я не ношу часов.

– Нет, правда? – удивился он. – Я тоже. И между прочим, я первый раз вижу, чтобы кто-нибудь тоже не носил часов. А вы что, никогда их не носили?

– Нет, никогда.

– Вот и я тоже. Вообще никогда. Как-то даже и не хотелось. Не знаю почему. Вообще – не хотелось, и все тут. А я вроде как все равно знаю, который час. С точностью до пары минут. До пяти минут самое большее. К тому же я знаю, где все уличные часы висят. Еду, скажем, на работу, а сам думаю: вот, сейчас проверю – ну, вы меня поняли, чтобы вроде как удостовериться. Знаю, что первое такое место – это будут часы на здании суда, они видны, если смотреть между домами. И разница всегда не больше чем минуты на три, на четыре. Иногда кто-нибудь из обедающих спросит: не знаете, который час, и я им говорю сразу, не глядя. А им даже и невдомек, что у меня на руке часов нет. Но я, конечно, по-быстрому проверяю – на кухне-то у нас часы имеются. Но ни разу мне не пришлось возвратиться и сказать, что, мол, ошибочка вышла.

– У меня тоже это получается. Ну, иногда, – сказала Джинни. – Наверное, когда не носишь часы, вырабатывается особое чувство времени.

– Ага, это уж точно.

– Ну, и как вы думаете, сколько времени сейчас?

Он усмехнулся. Бросил взгляд на небо:

– Где-то к восьми уже. Минут этак без шести-семи восемь. Но у меня тут, правда, есть зацепка. Я знаю, когда вышел с работы, плюс потом я зашел за сигаретами в «Севен-илевен», поговорил пару минут с ребятами, а потом на велике домой. Вы ведь не в нашем городе живете?

Джинни сказала, что нет.

– А где?

Поведала и об этом.

– Я смотрю, вы устали. Хотите домой? Хотите, я зайду и скажу вашему мужу, что вы хотите домой?

– Нет. Этого не надо, – сказала она.

– О’кей, о’кей. Не буду. Мать там небось судьбу им предсказывает. Она умеет читать по ладони.

– В самом деле?

– Конечно. Пару раз в неделю она и в ресторане этим занимается. Еще по чаю. Ну, то есть по чаинкам.

Он поднял свой велосипед и откатил его, убрав с дороги микроавтобуса. Глянул внутрь сквозь водительское окошко.

– Ключи в замке, – сказал он. – Тогда… Хотите я сам вас до дому довезу? Вéлик можно кинуть внутрь. А вашего мужа и Элен пусть везет домой Мэтт, когда они там закончат. А если Мэтт к тому времени будет не очень, Джун довезет. Джун – это моя мать, но Мэтт мне не отец. А сами не водите? Нет?

– Нет, – сказала Джинни. Она не садилась за руль уже несколько месяцев.

– Нет. Вот, я так и думал. Тогда что – о’кей? Давайте я? О’кей?

– Только я другой дорогой поеду. По времени будет то же, что и по шоссе.

Через знакомый жилой комплекс не поехали. Поехали даже вообще в другую сторону, свернув на дорогу, которая шла как бы вокруг щебеночного карьера. Понять можно было только то, что в данный момент они едут на запад, в направлении самой светлой части неба. Фары Рикки (так он ей представился) все еще не включал.