Пляжный клуб - стр. 5
Билл отворил входную дверь, и к его ногам спланировал белый конверт. Опять эти письма! Билл надорвал край и прочел письмо. Как обычно, послание от загадочного С. Б. Т., предложение о покупке отеля. Наивный чудак шлет ему письма уже несколько лет. Все пытается уговорить. Что он там предлагает? Двадцать два миллиона? «Не искушай меня сегодня, С. Б. Т., – подумал Билл. – Не искушай». Временами Билл отвечал ему на абонентский ящик. Сам он никогда не встречался с этим мужчиной (или женщиной). В телефонном справочнике такого персонажа не оказалось, так что инициалы вполне могли быть вымышленными. Вся эта таинственность немного действовала на нервы, а с другой стороны, была здесь какая-то интрига. Словно у Билла появилась тайная воздыхательница. Подумать только, в его-то возрасте!.. Билл демонстративно смял письмо и бросил его в мусорную корзину возле дома. «Ты это видел, С. Б. Т.? Ты за мной наблюдаешь?»
Билл направился на кухню и налил чашечку кофе без кофеина. Тут с улицы послышался шум. Подъехала машина, и на сердце отлегло: Мак. От радости Биллу хотелось заорать, чтобы Тереза слышала: «Мак приехал! Мак!»
В былые годы он уже не раз прерывал ее утренний сон своими радостными возгласами, но теперь смолчал. Прикрыв глаза, он прочел на память стих, словно молитву. «Снежный ветер в лесу». «Пройдешь весь путь – тогда уснешь»[1]. После того случая в ресторане Билл погрузился в поэзию. Особенно близки ему были слова старого человека, выходца из Новой Англии. И пусть Вермонт Фроста совсем не похож на этот остров (на участке Билла не стояло ни единого деревца), но по какой-то неведомой причине его стихи были целительны. Как бальзам на рану, как чудное снадобье. Прочтешь стих – и будто камень снимешь с печальной стареющей души.
А Мак – все тот же румяный улыбчивый парень с пушистой копной светло-русых волос. Билл знал его так же хорошо, как сына родного. Они поздоровались за руку, и Билл, поддавшись порыву, по-отечески обнял Мака.
– Ну, решил вернуться?
Такая у них была шутка. Давно устоявшаяся традиция. Мак никогда точно не говорил, вернется ли в мае, а Билл никогда его об этом не спрашивал. И все же первого мая парень неизменно выруливал на парковку, и каждый раз хозяин приветствовал его с присущей событию теплотой. Билла тянуло что-нибудь добавить, поблагодарить за то, что не бросил, однако он сдерживался. Во-первых, не хотелось смущать Мака. А во-вторых, может, парню и не стоило знать, что в нем так сильно нуждаются.
– Рассказывай, как прошла зима?
– Неплохо. У Кейси Миллер меня взяли на проект для «Сиско». Дважды снег выпадал, и я отпрашивался с работы, чтобы покататься с горки.
– Как поживает Марибель? – поинтересовался Билл.
– Нормально, – ответил Мак. – Библиотечные в ней души не чают. Да ей везде рады, куда ни сунься: на почте, в банке. Бывает, идешь рядом, и будто с мэром прошелся, VIP-персона. Ну и она всех вокруг знает.
– Намекает на замужество? – спросил Билл.
– А кто ж ее упрекнет, – ответил Мак. – Мы давно с ней вместе.
– И как? Неужели в этом году состоится?
Парень смутился. Билл похлопал его по плечу и поспешил сменить тему:
– Ну так что? Осмотримся для начала?
– Отлично, – с видимым облегчением ответил Мак.
Что бы ни происходило в жизни, Билл Эллиотт не мог относиться к отелю беспристрастно. Он знал его как свои пять пальцев и любил, словно лицо жены. И каждый раз поначалу, на первое мая, отель – заколоченный досками, точно старый призрачный город Дикого Запада, – казался ему суровым и угрожающим. Сегодняшний день не был исключением. Как большинство зданий на острове, снаружи отель был отделан серой кедровой черепицей. Двери и окна закрыты фанерой, на рамах облупилась краска. Когда Билл представлял отель в разгар лета, сердце радовалось. Унимался пульс, выравнивалось давление. Белые юбочки карнизов, сверкающие окна, усыпанные цветами кусты герани и бальзаминов, питомцев Терезы. Вода в океане – двадцать градусов, прозрачные бездонные небеса и юго-западный бриз, который легонько колышет бахромчатые края пляжных зонтов. Забудутся былые волнения и страхи, и даже теперь, в этот майский день, Билл был очарован зрелищем. Пусть заколочены ставни, осыпается краска и неухожен пляж, красивее места не сыщется во всем мире. Ну разве можно оторвать от сердца такую прелесть?