Пляжное чтение - стр. 12

Но тут меня пронзила острая, как удар ножом, боль и глаза защипало. И вместо того, чтобы озвучить эти свои мысли, я жалобно пискнула, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Я так устала!

Даже по его силуэту можно было сказать, что он оцепенел. Я знаю, что это не редкость для людей – интуитивно чувствовать, что женщина находится на грани эмоционального срыва. В последние несколько недель наших отношений Жак был похож на одну из тех змей, которые могут почувствовать землетрясение. Он напрягался всякий раз, когда я начинала эмоционировать, а затем говорил мне, что нам нужно что-то в магазине, и выбегал за дверь.

Мой сосед ничего не сказал, но и не убежал. Он просто неловко стоял и смотрел на меня из кромешной тьмы. Мы стояли напротив друг друга всего пять секунд, ожидая, что случится первым – я разрыдаюсь или он убежит.

А потом снова заиграла музыка – потрясающая песня Карли Рей Джепсен, которую при других обстоятельствах я бы с удовольствием послушала. Ворчун вздрогнул. Он оглянулся, посмотрел в глубь комнаты через раздвижные двери, а потом снова взглянул на меня. Кашлянул, прочищая горло.

– Я их выгоню, – сказал он тихо, затем повернулся и исчез внутри. Его встретил единодушный хор голосов: «Эверетт!» Я видела, как все гости собрались на кухне.

Казалось, они были готовы поднять его на стол и заставить пить «штрафную», но я видела, как он наклонился и крикнул что-то блондинке, а через мгновение музыка смолкла. Что ж, в следующий раз, когда мне потребуется произвести впечатление, лучше будет пойти простым путем и заявиться к его порогу с тарелкой домашних печений.

Я проснулась с пульсирующей головной болью, от звука эсэмэски. Это от Ани: «Эй, привет! Хотела убедиться, что ты получила мое письмо и прочитала про мое восхищение твоими текстами. Так тебя устраивает тот крайний срок, а именно лето, за которое надо закончить роман?» Упоминание об этом отозвалось в моем черепе похоронным звоном.

Свое первое настоящее похмелье я испытала в двадцать четыре года, на следующее утро после того, как Аня продала мою первую книгу «Поцелуй, поцелуй, желание, желание» редакции «Сэнди Лоу». Чтобы отпраздновать это событие, Жак купил свое любимое французское шампанское, и мы пили его прямо из бутылки, пока шли по Бруклинскому мосту, ожидая восхода солнца. Каким же романтичным нам казалось все это! Позже, лежа в ванной, я поклялась, что скорее упаду на острый нож, чем позволю своему мозгу снова почувствовать себя яйцом, жарящимся на камне под солнцем Канкуна.

И вот опять я лежала, уткнувшись лицом в подушку, а мой мозг шипел в кастрюле черепа. В какой-то момент я решительно встала и срочно побежала в ванную на первом этаже. Вообще-то рвотных позывов у меня не было, но я надеялась, что притворюсь и мое тело поддастся на это, чтобы очистить организм.

Я бросилась на колени перед унитазом и подняла взгляд на картину в рамке, висевшую на ленте на стене позади него. Папа и та женщина стояли на пляже, одетые в ветровки. Он обнимал ее за плечи, ветер трепал ее белокурые волосы и прижимал его слегка поседевшие локоны ко лбу, они улыбались.

А затем более сдержанная, но не менее веселая шутка Вселенной. Рядом с туалетом я заметила журнальную стойку. На ней лежали журнал «Опра» двухлетней давности, экземпляр моей третьей книги «Северное сияние» и это проклятое «Откровение», в твердой обложке, с автографом автора. Я открыла рот, и меня вырвало прямо в унитаз. Затем я встала, прополоскала рот и повернула картину лицом к стене.