Пляски розовой лошади - стр. 2

– А зачем?

– Как зачем? Для счастья.

Блок призадумался, затем осторожно спросил:

– А этот… капитан… тоже для счастья?

– Этот… Этот настоя-я-ящий! – протянул Судьбоносный, подчеркивая интонацией всю серьезность своего утверждения.

Блок выпил рома и произнес с некоторым разочарованием:

– Я, конечно, мало что понял. Но кто знает… Может быть, моему разуму это и не под силу…

Судьбоносный промолчал и только слегка пожал плечами.

– А как его зовут? – спросил Блок.

– Капитан Назаров.

– Что он капитан и что Назаров, я уже как будто понял. А имя-то у него какое? И отчество?..

– Капитан Назаров. Его так зовут.

– Отлично, – сказал Блок, громко выдыхая. – Имя – Капитан. А отчество, дай угадаю, – Штурвалович?

– У него нет отчества, – ответил Судьбоносный.

– Как так – нет?

– Ну как… Вот у меня есть, у тебя есть, а у него нет.

– То есть он просто Капитан Назаров?

– Просто Капитан Назаров.

– И Капитан – это имя?

– И Капитан – это… – Тут Судьбоносный умолк, как будто обдумывая, как ответить. – Это Капитан.

Блок посмотрел на него с явным удивлением, после чего резюмировал:

– Его зовут Капитан. Но Капитан – это не его имя. Капитан – это капитан. Теперь все стало предельно понятно. Так бы сразу и объяснил.

Судьбоносный помолчал, еще выпил и сказал:

– Это ведь сразу не объяснишь. Это, знаешь… Скорее, самому понять надо.

– Да, обдумаю как следует. К концу нашего путешествия, может, и соображу что-нибудь по этому вопросу. Конечно, я-то привык к более простым задачам. Все пытаюсь разобраться с этими неопределенностями в искривлениях квантового поля, чтобы еще немного увеличить скорость нашей посудины. Но тут… С Капитаном Назаровым, конечно… Даже не знаю.

– А чтоб твой недюжинный мозг еще больше озадачить, я тебе скажу, что иногда он требует называть себя Капитан Дальнего Плавания Назаров.

– Вот так, значит! – сказал Блок.

– Именно так, – ответил Судьбоносный.

Блок глотнул еще рома.

– Ладно, Саша, – сказал он, поднимаясь с кресла. – Хорошо тут с тобой посидеть, поговорить, время провести, но пора и к себе. Поспать.

– Давай, Ваня. Да, поспим, и глядишь, завтра будем чуть ближе к нашей цели, – кивнул Судьбоносный, затем призадумался и добавил: – Хотя здесь где завтра, где сегодня, разве разберешь?

– Это условности. Вроде и есть это все – и сегодня, и завтра, – а вроде и нет ни сегодня, ни завтра. Как этот твой друг Капитан Назаров. Вроде и капитан, а вроде и нет.

– Не друг он мне, – ответил Судьбоносный и встал с кресла, чтобы проводить Блока. Подходя вместе с ним к двери, спросил: – Как думаешь, миллиона два световых лет мы прошли, пока тут с тобой болтали?

– Думаю, даже три. Впрочем, ты лучше это… у Капитана узнай. Пока!

– Пока, – ответил Судьбоносный, закрыл дверь, запер ее на замок («а то еще опять ворвется»), подошел к дивану, сел на него, затем лег, закрыл глаза и принялся размышлять.

«И какого черта он прибежал? Решили же. Договорились. Вот придурок. Так ведь все испортит». На этом он запретил себе думать о Капитане Назарове («только настроение портить и злиться зря») по крайней мере до завтра и направил свои мысли в другое, более абстрактное русло.

Лететь еще больше трех недель по земным меркам. А тут – одна скука. Разве только сигары курить, потягивать ром, спать да вот – книжку писать. Как раз месяц туда, месяц обратно, глядишь, что-то и выйдет.