Пляска смерти - стр. 36

– Ты приветствовала Томаса, но у нас есть еще двое сыновей, – сказала она.

Рядом со мной встал Мика, взял меня за руку:

– Ради справедливости по отношению к прочим нашим гостям нам следует приветствовать спутников Огюстина.

– Это всего лишь оруженосцы его и любовница. Мы же привезли вам нашу плоть и кровь, плод нашей жизни.

Мика кивнул, продолжая улыбаться:

– Мы это ценим, но…

Я прервала его:

– Хватит, Мика. Спасибо за вежливое и гостеприимное поведение, но мне хватит игр на этот вечер.

Он сжал мне руку, будто говоря: «Веди себя хорошо».

Я пожала руку ему в ответ, но с хорошим поведением на сегодня покончено. Грубить я не буду, но…

– Я буду приветствовать Огги и его спутников прямо сейчас, потому что они не пытались мне задурить голову. Пока здесь не будет Жан-Клода, вы и ваши сыновья будете ждать приветствия.

– Значит, шлюха Огюстина превосходит по рангу моих сыновей?

В голосе Теа прозвучала неподдельная злость.

С другого конца комнаты донесся возмущенный вопль – женский голос пытался протестовать, а Огги успокаивал женщину. Я покосилась в ту сторону – он говорил с величавой брюнеткой в очень коротком платье. Она просто бесилась, и я могла ее понять.

Обернувшись к Сэмюэлу, я сказала:

– Скажи это ей ты, Сэмюэл. Объясни своей жене, что она чертовски близко подошла к злоупотреблению гостеприимством.

– Если мы действительно злоупотребили вашим гостеприимством, то Жан-Клод может отозвать гарантии нашей безопасности, – сказал он странно тихим глубоким голосом.

– Я это понимаю.

– Мы действительно тебя так напугали?

– Я согласилась, чтобы мою силу испытала Теа, но не Томас. Об этом мы не договаривались. Мне говорили, что ты – муж чести. Заманивание и подмена – не слишком честные поступки.

– Ты слышала наш разговор, когда Томас тебя трогал? – спросил Мика.

Я глянула на него и покачала головой:

– Я слышала только его голос и шум моря – больше ничего.

– Я указал Сэмюэлу, что ты не договаривалась насчет Томаса.

– И что он тебе ответил?

– Он сказал, что для испытания твоей силы сиреной нужно, чтобы в этом был сексуальный оттенок, а так как ты не любительница женщин, полезно будет привлечь кого-нибудь из мальчиков.

Я покачала головой:

– Сейчас я пойду приветствовать Огюстина и его спутников. Разрешу ли я еще кому-нибудь из твоих детей прикоснуться ко мне – это будет предметом весьма серьезной дискуссии. – Я обернулась к Теа: – Я не люблю быть объектом принуждения или игры, Теа. Если ты действительно хочешь, чтобы твои сыновья получили шанс на мою постель, мое тело или мою силу, тебе следует это запомнить.

– Я заглянула в твой разум, когда обнимала тебя, – ответила она. – Видела, что ты думаешь о моих сыновьях. Ты против них настроена. Если тебя не переубеждать магией, у них вряд ли есть шанс на твою постель, твое тело или твою силу.

У меня внезапно пульс забился в горле. Я старалась сохранить непроницаемое лицо, но не знаю, получилось ли. Что она прочла там, у меня в голове? Узнала про страх беременности?

Теа смотрела на меня, прищурившись. Страх она видела, но откуда он – не знала. То есть либо она прочла у меня в голове только о своих сыновьях, либо не поняла, почему меня пугает беременность. Если первое – хорошо; если второе – слишком она мне чужда, чтобы с ней говорить.

Я повернулась к Огги и его разгневанной подружке – единственной женщине на той стороне комнаты. На каблуках она была выше шести футов. Но в отличие от Клодии, мускулистой и зловещей, эта женщина была худой. Не играли у нее мышцы на руках и ногах. Она гневно размахивала большими ладонями, ногтями с темным лаком, на правой руке сверкал бриллиант. Красное платье с серебряными блестками облегало ее как сверкающая кожа. И было такое короткое, что, когда она обходила диван излишне широким шагом, я заметила, что под ним ничего нет. Да-а…