Плут. роман - стр. 34
Суматохин вышел из комнаты.
– Тебя, – на его пути стояла Эля с трубкой в руке.
– Кто? – спросил Суматохин.
– Тихомиров твой любимый, кто же ещё.
– Скажи ему, что меня нет.
– Я уже сказала, что сейчас передам тебе трубку.
Эля общалась с ним несколько нервным тоном, чувствовалось, что она еще не простила ему его неудачливости.
– А ты куда собрался? – спросила она.
– Вот, сигареты кончились. Зашёл, чтобы взять новую пачку. Хочу с человеком обговорить одно дело. На кухне и так тесно, поэтому мы лучше в подъезде, – объяснил Суматохин.
– С каким еще человеком?
– С девушкой-посыльной.
– Какие у тебя могут быть с ней разговоры?
– Я же не спрашиваю, какие у тебя могут быть разговоры с этим (Суматохин имел в виду Каштанова).
– Тоже мне сравнил, – съязвила Эля и, окинув мужа взглядом исполненным презрения, вернулась на кухню.
Суматохин поднёс трубку к уху и услышал дыхание Тихомирова. Дыхание было тяжелым и глубоким. Как не хотелось Суматохину разговаривать со своим управляющим, деваться было некуда.
– Алло, – сказал Суматохин.
– Олег, что случилось, почему ты до сих пор не выехал?
– Извини, Миш. Тут у нас тоже такое произошло. Когда ты последний раз позвонил, я собрался по быстрому, выскочил из квартиры, а потом. В общем, когда мчался по лестнице, споткнулся и сломал ногу. Такие вот брат дела. Сейчас только что ушёл доктор – наш знакомый Саша Петренко, может знаешь его? Он сказал, что мне сейчас лучше лежать и не вставать. Так что видишь, ничем не могу сейчас вам помочь.
– Как же так получилось?
– Вот так – спешил.
– Что, неужели перелом?
– Буду надеяться, что нет. Завтра поеду снимок делать.
– Вот чёрт.
– Сам, Миш, локти кусаю от бессилия.
– Что же делать? – голос Тихомирова был не по-мужски жалостлив.
– Будем думать, Миш. Что-нибудь придумаем. Как вы там? Держитесь еще?
– Олег, – Тихомиров сделал паузу. – Олег, мы на тебя надеялись как на бога. А ты? Как ты мог?
У Тихомирова эмоции явно преобладали над разумом.
– Миш, чем я могу помочь, если такой несчастный случай произошел? Я же не специально всё-таки или ты мне не веришь? – сказал Суматохин.
– Верю, – ответил не сразу Тихомиров.
– Ладно, Миш, держитесь. Не железные же они, должны же они когда-нибудь уйти, – постарался немного подбодрить управляющего Суматохин.
– По-моему, они этого не собираются делать, пока не добьются своего. Очень упрямые товарищи. Я еще вот почему звоню. Ты, Олег, сам представляешь – ситуация у нас критическая. А тут ещё один из них омон вызвал.
– Какой омон? – Суматохин отказывался верить своим ушам.
– Обыкновенный, – спокойно ответил Тихомиров.
– Миш, если можно по порядку, – попросил взволнованно Суматохин.
– Эти, блин, я уже не знаю, как их назвать. Короче, начали они требовать, чтобы мы предъявили им всю документацию. Мы, естественно, под различными предлогами уворачивались, пока они не пошли на штурм и не полезли в ящики столов. Наши девчонки пытались оказать сопротивление. И Людка сцепилась с одним: он обозвал ее не хорошим словом. Этот гад порвал у нее край подола. А тут еще, как назло, Людкин Борька приехал, время-то уже много, задержались мы уже больше чем на два часа, и видит. Людка вцепилась в волосы этому гаду, а тот отбивается, хватает и лапает её за разные там места. Естественно Борис не смог сдержать себя и «поучил» его немножко. Вернее, конечно не немножко, а очень даже ощутимо. Этот гад даже сознание потерял, до сих пор не можем привести его в чувство. А второй убежал, но вслед успел крикнуть, что дескать ждите омон. Вот так. Он побежал омон вызывать, а мы скорую вызвали. Этот, мало того, что не может в себя прийти, у него к тому же кровь из носа хлещет. Правда Борька нас успокаивает: говорит ничего страшного, до свадьбы заживет, – Тихомиров описал вкратце последние события, произошедшие в агентстве.