Плут. роман - стр. 31
Суматохин не знал, что ответить. Он посмотрел на неё. Она была не худа, не толста, золотая середина. У нее была кругленькая головка, обыкновенный носик с несколько широкими крыльями, длинные светлые волосы. Суматохину больше всего нравились в ней необыкновенные выразительные глаза. Суматохин не ответил, поэтому Юля решила, перевести разговор в другое русло и сказала о том, что заметила, что у него какие-то неприятности.
– Неприятностей у меня хватает, – подтвердил Суматохин.
– Что, совсем тяжело? – спросила Юля.
Суматохин не хотел ее отягощать своими проблемами, поэтому решил рассказать о себе.
Он рассказал, что после армии приехал в Москву учиться, поступил в институт, в учебе больших успехов не достиг, полностью удалось закончить лишь первый курс. В Москве удалось обрасти кое-какими знакомыми, благодаря чему удалось задержаться в столице, проживая на съемных квартирах. Так было, пока он не женился на Элеоноре. Он рассказал о том, что сменил много видов заработка. В начале девяностых все кинулись в торговлю, он также начал торговать по мелочи, попробовал себя в роли челнока. Не так давно все оставшиеся деньги вложил в агентство, судьба которого теперь висит на волоске.
– И ты знаешь, меня однажды как-то просто взяло такое зло, – продолжал он свой рассказ. – Это трудно понять, наверное. Я все колупаюсь со своим бизнесом, а кругом люди деньги поднимают без особых усилий, легко и красиво. Конечно, и я не был безгрешным, иногда тоже химичил по ерунде. Но всё равно настал такой момент, когда мне надоело наблюдать, как другие процветают, а я прозябаю. А что нужно для того, чтобы процветать? Найти какого-нибудь лоха или лохов и поиметь с них. Во всяком случае, так я тогда рассуждал. И как нарочно подвернулся-таки удобный случай. Встретил я одного важного дядю, который очень музыку любил. Ну, я и стал ему подыгрывать, завязал с ним знакомство, почитал книги по классической музыке, после чего мог с ним спокойно рассуждать о высоком искусстве, ходить вместе с ним по консерваториям. Не хватало ему родственной души, и я оказался очень кстати. Я знал, что он богат. Потом, не сразу конечно, потерпев до поры до времени, я попросил его помочь мне деньгами. Мне было очень страшно, но азарт был гораздо сильнее. Чтобы держать себя спокойно, я внушал себе, что это всего лишь игра. Сначала я даже не думал, что обязательно буду кидать этого человека. Я даже придумал план, как прокрутить эти деньги с максимальной выгодой и потом постепенно вернуть долг. Я даже отдал первый взнос, как и обещал, но потом деньги так быстро и незаметно рассосались на долги, на дело, так что я понял: вернуть их в ближайшее время никак не получится. На что я надеялся, сам не могу понять. Надеялся, что не сильно обедневший от моей дружбы дядя, со временем просто прекратит поиски? Возможно. Человек всегда надеется на лучший исход, даже когда ощущение надвигающейся гибели очень велико. Так и я неверное надеялся. Так что, Юля, делай выводы. Теперь ты узнала, что я за человек. Видимо, не суждено мне стать человеком с большой буквы. Так что не обижайся, что не ответил на твой вопрос. Ведь если всё делать правильно, то это я, а не ты, должна ставить так вопрос: смогла бы ты полюбить такого, как я?
Суматохин испытал сильное облегчение после того, как рассказал историю своей жизни, при этом ни разу не соврав. Он даже не боялся, что Юля потребует с него деньги. Он был уверен, что она этого не сделает.