Пленники рубиновой реки - стр. 36

– Завтра не надо. Воронова все равно нет.

У Веры пробежал холодок между лопаток. Она-то уже успела расслабиться, решила будто все снова налаживается.

– Не пугайся только. – Видимо, ее состояние передалось чувствительному Борьке. – Ничего с ним не сделалось.

Показалось или он произнес эти слова с раздражением?

– Когда ты не вышла на смену, он закатил скандал, сказал, что не будет работать ни с одним редактором, кроме тебя. В общем, очередная капризная выходка.

– Так значит…

– Ага, – Боря прервал ее на полуслове, – один выпуск отсняли, ну тот, который ты с ним подготовила, а дальше звезда встала в позу.

– Боря, мне конец.

– Брось, Вер. Начальство на него теперь разве что не молится. Тебя точно не тронут.

Вера отхлебнула остывший чай. Поморщилась, поставив чашку на стол.

– Тут все на ушах стоят. А ты, похоже, реально не в курсе?

– А что я должна знать? Борь, давай без шарад, голова и без того раскалывается.

– Да что рассказывать-то? Если ты не сливала инфу Воронову, значит у него открылся третий глаз.

– Мне не до шуток, Кудинов! – Не сдержавшись, Вера повысила голос.

– Мать, ты меня точно не разыгрываешь? – интонация Бориного голоса от насмешливо-ироничной скатилась к просящей. Он будто хотел услышать от Веры нечто такое, чего она никак не могла знать, а значит и сказать ей было нечего.

– Если ты сейчас же не объяснишься, я положу трубку.

– Можно я приеду? По телефону долго объяснять.

– Не надо. – Вера не хотела обижать Борьку, но и видеть его сейчас не хотела тоже. – Вдруг я еще заразная? Давай завтра. Договорились?

– Договорились, – легко согласился он. – Только его завтра все равно не будет.

– Зато будешь ты.

– Да ну тебя. – Вере не нужно было быть экстрасенсом, чтобы знать – Боря в тот момент улыбнулся.

Она нажала кнопку отбоя и сложила руки на коленях. Тело бил озноб, сердце колотилось так, будто готовилось к мировому рекорду по количеству ударов. Болезнь дала ей передышку, однако не отступила и напоминала о себе неприятными симптомами.

Чтобы не произошло, она не ждала ничего хорошего от завтрашнего дня и хотела, чтобы оно и вовсе не настало – завтра.

– Тебе нехорошо? – Вера не заметила, как подошла мать и теперь смотрела на нее с искренним беспокойством.

– Нормально. По работе звонили.

– Что хотели?

– Попросили выйти.

Мать кивнула и отвернулась к раковине, в которой скопилась грязная посуда.

– Я помою, мам.

– Не надо. Собирайся лучше на свою работу.

Псих смотрел на Жору, улыбаясь кособоким ртом. Их разделяла решетка и мутное оконное стекло. Наверное, именно поэтому псих казался ненастоящим. Его худое, точно вытянутое тело покачивалось и меняло очертания. То, что Жора принял за болезненную бледность, на поверку оказалось чем-то совершенно иным. Психа будто обесцветили, выкачали из него все краски. Отчего тот стал блеклым, серым.

Он улыбнулся психу в ответ. Тот поднял руку, помахал, чуть склонив голову набок. Жора как загипнотизированный повторил его жест. Внутри все кипело, клокотало, как в жерле вулкана. Он копил злость совсем как рачительный хозяин: холил ее и лелеял. В этом крылся парадокс: чем больше в нем набиралось злости, тем добрее он казался окружающим. Обычно угрюмый, неразговорчивый санитар в районной психушке, вдруг начинал активно общаться с коллегами, травить пошлые анекдоты, заигрывать с медсестрами. Последние его все равно побаивались. Детина два метра ростом, с квадратной челюстью и почти полным отсутствием шеи, не вызывал в барышнях трепетных чувств.