Пленница Дикаря - стр. 38
Я заставляю себя подняться и подойти к изголовью кровати. Аккуратно просовываю руку ему под голову и приподнимаю её.
— Ш-ш-ш, — шипит он сквозь зубы.
— Потерпи, вояка! — бабушка не жалеет Конора, а, наоборот, строга к нему. — Пей, — подносит чашу к его рту, и он покорно выпивает все до дна. Я бережно опускаю его голову на подушку, после чего старушка вытирает кровь с лица Дикаря и отстраняется.
— Иди за мной, девочка! — строго подзывает меня. — Он должен немного отдохнуть, пока зелье не подействует, — берет меня под руку и выводит из комнаты.
— Я не хотела, чтобы все так вышло. Я испугалась...
— Помолчи, маленькая. Сначала я сделаю нам чая, а потом ты мне все расскажешь.
Зайдя на кухню, я присаживаюсь за массивный стол и, опершись локтями о его край, устремляю взгляд за окно. Небо заволокли хмурые тучи, по стеклу стучат редкие капли, а спустя пару секунд начинается проливной дождь, застилая улицу плотной туманной дымкой. Вокруг становится заметно темнее и холоднее, ухудшая моё и без того мрачное настроение. Но тоскливое ожидание прерывается, когда на деревянную столешницу опускается глиняная чашка и я улавливаю цветочный аромат, который за мгновение окутывает меня приятным теплом. Только вот моя безмятежность улетучивается, когда старушка садится напротив и выжидающе смотрит на меня.
— Я выпустила волка, которого он запер в клетку...
— Ты всегда ищешь проблем на свое заднее полушарие?
— Бабушка Тиса! Он морил его голодом! Я не могла больше смотреть на это живодерство!
— Маленькая, Конор не изверг. С этим волком у них отдельная история. Этот самец не признает его вожаком стаи. Конор просто воспитывает... своими методами. Минимальное количество пищи он ему давал, чтобы не издох. А женщинам неповадно лезть в такие дела. Ты подрываешь его авторитет, и, поверь, если волк объявится — жди беды. Конор выпустит всю злость на него! И в этом будет только твоя вина! Не зря тебя Шима невзлюбила сразу...
— Это та белая волчица?
— Она мать. Главная волчица в стае. Но даже она не лезла в их разборки!
Я молчу.
— Зачем ты убежала? Ты что, не знаешь, какие опасности поджидают в лесу?!
— Знаете, бабушка, главная опасность на тот момент была в глазах Конора. Он убил бы меня сам, если бы я не сбежала...
— Но в итоге он чуть не погиб, защищая тебя? — старушка удивленно вскидывает бровь. — Очень странно ты рассуждаешь. Если бы он желал тебе зла, разве принёс бы тебя сюда, когда ты поранила ногу? Подставил бы свою грудь под лапы медведя? Если бы он хотел причинить тебе вред, ему было бы ни к чему всё это!
Мне нечего ей ответить, понимание того, что старушка права, заставляет меня задуматься ещё больше. И, прикусив губу, я нервно кручу в руках чашку, не глядя на Тису.
— То-то же! Будешь впредь думать, как рассуждать о том, чего не знаешь!
— А что я должна знать?! Что он держит меня силой и обращается со мной как с вещью?!
— Сейчас тебя никто не держит. Ты спокойно можешь уйти. Тебя никто не остановит.
Я поднимаю на нее усталый взгляд.
— Милая девочка, если бы ты хотела сбежать от него, поверь, ты бы не сидела здесь и тем более не сидела с ним там, в лесу.
— Я человек в первую очередь, и мне присуще чувство сострадания. Не нужно переоценивать мой поступок.
— Раз так, вот тебе бинты, тряпки и вода, — старушка показывает в сторону самодельной раковины. — Иди и делай ему перевязку. И пока не поставишь его на ноги, не уйдешь отсюда. А как закончится твое сострадание, будешь свободна на все четыре стороны. Сострадание у нее, видите ли, мои глаза не обманешь, — ворчит себе под нос старушка и уходит, жестикулируя руками в воздухе. Но буквально сразу возвращается с бутылкой из мутного стекла.