Пленница Деспота - стр. 21

И тут я была с ней согласна, я не видела белого света десять дней, точнее девять, если не считать вид из окна и уже скучаю.

Скучаю по ветру, такому жаркому и колкому, который покалывает щеки в полдень.

Скучаю по толпам людей в мегаполисах и бездомным животным, ищущих ласку и заботу возле ближайших магазинов.

Скучаю по солнечным лучам, от которых все так и пытаются скрыться за очками и кепками. По грому, молнии, дождю, по гулу, по громкой музыке, льющейся из машин в ночное время суток.

Когда что-то теряешь, начинаешь ценить. Точно подмечено.

Смотря на Милу, я понимала, что в реально жизни мы бы вряд ли стали подруга. Мы совершенно разные, как лед и огонь, как вода и земля.

Разные, от слова совсем.

Не знаю, но, если мы выберемся отсюда, именно МЫ, я ее не оставлю, то думаю продолжим общаться. Она оказалась очень светлым человеком, доброй и даже слегка наивной, но ей всего двадцать один.

Она не связывалась со странными плохими компаниями, она не работала на правительство, не переходила потом на иную сторону закона.

Она росла в полной семье, полной любви и заботы друг о друге.

Не представляю даже как тяжело ее родителям, они, наверное, готовы отдать все, чтобы вернуть свою дочь, вот только она, так же, как и я - пропала бесследно.

И наше единственное отличие в том, что ее за стенами этого ада еще ждут.

Наши разговоры и мои размышления о былом и будущем прервала открывшаяся дверь, в проеме которой стоял Дмитрий.

Он был одет сегодня крайне странно, широкие штаны бежевого цвета, растянутая черная майка-алкашка, в сланцах.

Не ожидала увидеть его таким.

За все те дни, что его не было я даже почти забыла, как выглядит его лицо и как мне противны его прикосновения.

- Пойдем, - он улыбнулся, при этом смотря в пол и облизывая языком нижнюю губу. Он умеет улыбаться? Да уж.

Мы с Милой переглянулись, не понимая кому именно это было адресовано.

- Ника, пойдем, - он уставился на меня как ястреб на маленькую рыбку.

Все тело покрылось мурашками от холода его голубых глаз.

Мы перевернулись, и я послушно пошла за ним. Мила проводила меня взглядом, и я думаю надеялась, чтобы со мной не произошло ничего плохого.

Она точно надеялась.

Мы поднялись на первый этаж. На тот самый этаж, где выход на улицу. Я удивилась.

Прошли в глубь дома. Сейчас я могла рассмотреть светлые стены, картины с зеленью и морями, украшающие их, могла рассмотреть камин, стоявший в большом светлом зале с темно-коричневыми задернутыми шторами.

Стояли вонючки, как их диффузоры, на всех плоскостях, пахло чем-то непонятным, но больше похоже на бергамот и, какаю-то хорошо слышимую, ядреную смесь.

Мы прошли прямо и попали на кухню. Бежевый гарнитур, остров, барная стойка, два больших холодильника, видимо, чтобы запасаться продуктами и прокормить нас.

Большой обеденный стол, даже не большой, а я бы сказала огромный,деревянный с цветами по центру. Белые лилии. Сука, ну почему лилии?

Ненавижу лилии еще с детства, кто-то присылал каждый месяц мне букет в детский дом, пока я оттуда не сбежала. Это напоминало мне о прошлом, о моей дрянной матери, безликом отце и брате.

По-моему, у меня когда-то был брат, но я не помню его лица, имени и даже не знаю был ли он на самом деле. Все эти воспоминания приходили с белыми лилиями и тут они.

Дмитрий прошел прямо и присел за стол. Я последовала его примеру, усаживаясь подальше от ненавистных цветом.