Пленница босса - стр. 15
Глядя в пассажирское окно, я закатила глаза. Но начальнику ответила деланно вежливо:
– Не поверите. Я все ем, даже фастфуд.
«С такими нагрузками, как у меня на работе, можно три раза в день крылышки в кляре есть и еще поверх похудеешь!», – возмущался внутренний голос.
Мужчина ничего не ответил, а через десять минут мы вдруг зарулили на парковку одной известной бургерной. Астафьев сам сходил, великодушно на время отсутствия приковав меня наручниками к своей драгоценной машине.
– Не переживаете, что я – злостная преступница – найду способ ее угнать? – невинно поморгав, с улыбочкой уточнила.
– Не переживаю, солнышко, – в тон мне ответил босс, прежде чем захлопнуть дверь. – Такую машину сложно куда-то деть. Она вся в маячках.
А вернулся он уже с кучей пакетов. Судя по чеку, прикрепленному степлером поверх упаковки, я поняла, что этот уникум взял каждую позицию из меню!
– Ешь, – приказал он жестко и отчасти грубо, продолжая свой путь. – Мне твои обмороки новые не кстати.
Фыркнув, я демонстративно переставила пакетики на заднее видение. Астафьев от злости чуть руль руками не раскрошил, то чернея, то краснея.
– Не буду, – миролюбиво откликнулась я, подергав рукой с наручниками. – А то вы потом меня в ограблении бургерной обвините. Нет уж. Из ваших рук я больше ничего брать не буду.
– Вот как… – жесткий рык мужчины заставил вздрогнуть, но лицо я-таки выдержала каменным.
– Более того, – не унималась, – как только вы свое богатство найдете – я увольняюсь.
Астафьев ничего не ответил. Я было решила, что наш разговор закрыт, как спустя полчаса он продолжил:
– У тебя же мама больная.
– Вот именно, – наши взгляды с боссом скрестились. Он буквально давил на меня ментально, сканировал рентгеном! Его сжатые зубы и вытянутая челюсть производили неизгладимое впечатление. Хотелось прямо на ходу из машины выпрыгнуть. Но я не сдавалась. Сглотнула ком и все же закончила мысль:
– Найду себе спокойную работу, чтобы не было риска «потерять» миллион долларов. Мамочка здоровее будет.
Астафьев скривился, как от лимона. Весь остаток пути он молчал, но атмосфера в авто царила, мягко скажем, недружелюбная. Изредка на меня бросались раздраженные гневные взгляды. Почему-то часто на голые коленки. Чем они так не угодили Павлу, оставалось лишь догадываться.
На какое-то время я даже успокоилась, а потом мы въехали на территорию закрытого поселка. Стоит ли говорить, что Астафьев жил не в сталинке? Разбитое озеро, высаженный парк, новомодные аллеи – все это было ерундой по сравнению с огромными, дорогостоящими домами.
Когда Павел Григорьевич припарковался около самого роскошного дома, я присвистнула:
– Говорите, денежек у вас больше нет?
– Это – память, – кратко, сквозь зубы отмахнулся он, заезжая на подземную парковку.
Тут же к нам подбежали пять девочек. Кто-то чай предложил, кто-то одежду подхватил, кто-то документы дал на подпись. В этом цветнике я чувствовала себя, мягко скажем, неуютно.
– Дамы, – без стыда и совести Астафьев прямо перед их глазами отстегнул наручники и толкнул меня вперед, – Это – Сонечка. Вы уж ее разместите, как царицу.
– В лучшей комнате дома? – наигранно улыбаясь, шагнула вперед блондиночка.
Окинув меня насмешливым взглядом, Астафьев вдруг выпалил:
– Не-а. В темнице сырой или в охраняемой башне.