Пленённая принцесса - стр. 17

Я даже не знаю, что заказывать, когда мы подходим к барной стойке. Беру то же, что и Серена, и это оказывается арбузный мартини со стружкой из цедры лайма, плавающей в бокале.

Даже бармен невозможно сексуальный, словно работники набирались из модельных агентств и каждый из них только что сошел с подиума.

Серена в восторге. Она облокачивается на стойку и, широко улыбаясь бармену, спрашивает его, много ли номеров от девушек он получает за ночь.

– Можно и больше, – подмигивая, отвечает он. – В моем телефоне определенно найдется место для еще одного номера.

Я делаю глоток. Напиток очень сладкий, но я все же морщусь, ощущая привкус алкоголя. Не знаю, как мой брат пьет чистый виски – для меня все спиртные напитки на вкус как растворители.

Я не хочу захмелеть, поэтому ставлю мартини обратно на стойку и оглядываюсь.

Я люблю наблюдать за людьми.

Меня бы вполне устроило сидеть где-нибудь в неприметном углу и всю ночь глазеть на посетителей. Я люблю гадать, кто из них пара, а кто нет, кто отмечает завершение сессии, а кто пришел с коллегами. Мне нравится замечать жесты и выражения лиц, смотреть, как люди танцуют, болтают и смеются.

Я не люблю привлекать внимание к себе. Поэтому, когда я замечаю у танцпола мужчину, который стоит, прислонившись к столбу, и не сводит с меня глаз, его взгляд обжигает словно пощечина. Я смотрю вниз, внезапно заинтересовавшись своим маникюром, и жду, пока он обратит внимание на кого-то другого.

Когда я снова поднимаю взгляд, мужчина продолжает на меня смотреть. Он высокий, стройный, а его волосы такие светлые, что почти белые. У него резкие черты лица и бледная кожа. Кажется, словно молодой человек не спал и не ел сутками – щеки впали, а под глазами залегли темные круги. При этом он довольно красив – словно голодающий ангел. Но на миловидном лице не читается ни доброты, ни дружелюбия.

Я отворачиваюсь к бару и снова хватаю свой напиток. Завожу беседу с Марни в твердой решимости не смотреть больше на странного парня.

Как только мы допиваем свои коктейли, наступает время танцев. Мы исполняем хампти-дэнс, кэбедж-патч, ренегейд и танец треугольника[10]. Марни пытается убедить диджея поставить певицу Лиззо, но тот говорит, что ему нельзя отступать от списка.

Продолжая флиртовать с горячим барменом, Серена еще несколько раз наведывается к стойке за коктейлями. Когда она становится слишком пьяна для танцев, мы с Марни приносим подруге воды и садимся перевести дух в кабинку со столиком.

– Так ты расскажешь мне, что тебя так расстроило? – требовательно спрашивает Серена, откидываясь на спинку диванчика.

– О, – отвечаю я, качая головой, – ерунда. Я думала, что мое имя будет в списке постановщиков «Безмятежности».

– Почему твоего имени нет в списке? – спрашивает Марни. Это высокая худая темнокожая девушка с милой щербинкой между передними зубами. Она талантливая художница, и не только танцует в труппе, но и работает иногда над декорациями.

– Я не знаю. Возможно, Джексон переделал бо́льшую часть моей хореографии.

– Нет, не переделал, – отвечает Марни, качая головой. – Я видела дуэтный танец буквально вчера вечером. Он тот же, что ты поставила.

– Вот как.

Теперь я чувствую себя еще хуже. Моя работа настолько плоха, что Джексон не посчитал меня достойной упоминания? Почему же тогда он использует ее в шоу?