Пластуны. Золото плавней - стр. 9
Сотник говорил со станичным атаманом, обсуждая план действий, наблюдая, как стекаются с разных сторон станицы казаки. Оба сошлись на том, что единственный путь, по которому имелась возможность нагнать горцев, был путь через перевал. Чтобы попасть в свой аул с косяком украденных лошадей, черкесам нужно было пройти долиной и обогнуть горный уступ по излучине реки. Это займет некоторое время. Кроме того – есть еще одно препятствие, заноза для черкесов – малая крепостица с горсткой казаков.
– Говори. – Атаман, перед тем как отдать приказ, всегда слушал подчиненных, ведь одну и ту же каменюку каждый видит по-разному. Такая воинская наука познается через бой.
– Если идти за ними по пятам, то можем не успеть и упустим абреков, – сказал Билый. – Если же идти напрямки, по горным тропам, шансы настичь их врасплох и атаковать с ходу повышаются в разы.
– Согласен. – Атаман кивнул. Сотник вздохнул.
Не удержался старый казак, спрашивая:
– Что тревожит еще тебя? Почему хмур?
– Крепостица там стоит подхорунжего Гамаюна.
– То так! И что? – Атаман нахмурился, сведя густые седые брови.
– Зная нрав казака, могу точно сказать – не отойдет и не укроется, примет бой и станет биться до последнего. Не покинут крепостицу. Черкесы сметут заставу числом. Надо спешить. Не хочу терять ни одного казака, а Гамаюн вообще братом названым приходится – иконами менялись. Тяжело мне и представить такие потери, но чую я неладное! Сердце не обманешь.
– Добро! – коротко ответил атаман. – Действуй! Тебе вести сотню.
На территории для джигитовки, являвшейся и местом сбора, уже стояли все станичные казаки, в основном верхом.
– Станишные, стройся! – зычно отдал команду сотник Билый.
Казаки выровняли своих коней в линию и замерли как литые в ожидании дальнейших распоряжений своего командира. Среди них выделялся своим высоким ростом Василь Рудь, внук деда Трохима, принесший тревожную весть. Его черная длинношерстная папаха с красным тумаком, расшитым галуном крестом, покрылась слоем дорожной пыли. Лицо сурово, как у всех. Собраны казаки в пружины, готовые к бою.
Пылью были покрыты и черкеска и лицо Василя. Конь его, в мыле, переминался с ноги на ногу, находясь все еще в азарте скачки.
Строевые казаки были в основном все женаты и имели опыт в боевых стычках с черкесами. Парубки, те, что держали сегодня экзамен по джигитовке, пороха еще не нюхали, хотя отваги и смелости им было не занимать. В предстоящей погоне каждый из них мог показать то, чему научился в занятиях по военному делу. Но необстрелянных, не видевших врага вблизи, было опасно и неразумно вести с основной группой.
Поэтому сотник решил поделить казаков на два отряда. В первый в основном вошли казаки бывалые, знающие тактику ведения боя не только по учебникам. Этот отряд должен был пройти по горной узкой тропе ускоренным маршем и выйти на опережение черкесов, чтобы с ходу принять бой. Второй, засадный, отряд Билый сформировал из молодых казаков, приставив к ним в руководство с десяток бывалых и опытных станичников. Среди них был Димитрий Рева – опытный пластун, не один раз бывавший в переделках, хамыляя[10] по пластам, ходивший за зипунами в черкесские аулы. Чин младшего урядника он получил еще на Русско-турецкой войне, когда привел в расположение русских войск ясыра – турецкого офицера, командира табура из низама. Очевидцы того короткого боя говорили, что казак уничтожил турецкое капральство, а это, почитай, десять рядовых. Но сам же Рева скромно отмалчивался, отвечая на все расспросы: «Воля Божья». Приходилось сотнику сталкиваться с турецким низаном, что в стране далекой считались регулярными войсками, и было в ней больше отчаянных храбрецов, чем трусов. С таким врагом всегда считались и уважали. Геройство пластуна не осталось незамеченным – чин младшего урядника и «георгий» на грудь. Именно ему сейчас и поручил Микола Билый присматривать за парубками, отдавая на попечение самое ценное станицы, дабы их горячность и стремление показать себя не испортили все дело.