Планета – надежда. Фантастическая квинтоль о добре и зле - стр. 3

Рыжий матрос поднёс старику кальян. Старик сделал затяжку, закрыл глаза и, казалось, отключился от происходящего.

– Это мои товарищи, – продолжил он через пару минут, указывая рукой на собравшихся вокруг матросов, – они свидетели моей долгой жизни. По глазам вижу, тебе не терпится взглянуть на собственную роль в этом спектакле на водах? – старик ещё раз и как-то особенно печально усмехнулся. – Скоро всё узнаешь. А теперь спать. Вахтенные – Филипп и Васса.

Я немного освоился с качкой и вполне сносно устроился вновь на кормовом рундуке, отведённом мне для сна. Я лежал на спине, положив под голову канатную скрутку, и смотрел на звёзды. Серебристые горошины посверкивали в чёрном бархате неба, как бесчисленный песок на отмели в лунную ночь. Звёзды казались настолько рядом, что пару раз я невольно протянул к ним руку. Сон постепенно сморил меня, и я уснул на этот раз спокойно и легко, доверив судьбу новым биографическим обстоятельствам.

Разбудил меня яркий солнечный луч, брызнувший в расщелину растянутых в небе парусин. Я открыл глаза и увидел над собой вежливую физиономию капитана.

– Господин Огюст, – кэп склонился надо мной, как изъеденный морскими течениями знак вопроса, – как почивали?

– Спасибо, хорошо, – ответил я, немало удивлённый его вниманием.

– Завтрак готов! – гаркнул один из матросов, подбегая ко мне с подносом, полным разнообразной морской всячины. У подноса были загнуты края, чтобы при качке горшочки с кушаньями не падали.

– Спасибо… – ещё раз ответил я, стараясь скрыть удивление перед весьма странным вниманием к моей персоне.

Пока я завтракал, матрос покачивался надо мной сообразно колебаниям яхты. Интересная деталь, при любом отклонении его тела от вертикали поднос он держал в строго горизонтальном положении.

Окончив завтрак и отпустив матроса, я огляделся. Первое, что мне показалось странным, это отсутствие старика. Я несколько раз внимательно обшарил глазами палубу, но старика действительно не было нигде. На яхте деловито совершалась обыкновенная морская работа. Я подошёл к капитану.

– А где старик?

– Какой старик, господин Огюст? – ответил кэп вопросом на вопрос.

Я хотел продолжить дознание и вдруг запнулся. В голове мелькнула мысль о том, что роль старика в этом «спектакле на водах», судя по изменившемуся отношению команды, каким-то непонятным образом перешла ко мне. Его же самого нет и быть не может, потому что теперь есть я.

Мой взгляд больше не выискивал старика за судовыми выступами и нагромождениями, но внимательно вглядывался в лица матросов. И каждый из них, если наши глаза встречались, склонял голову в знак послушания моей ещё не высказанной воле.

Я присел в углу капитанской рубки на тот самый стул, на котором ещё вчера восседал старик. В голове отчаянно пульсировала кровь. Необходимо было сосредоточиться и обдумать моё новое положение и тактику общения с командой.

«Переубеждать их нет никакого смысла. Единственный аргумент, который мог бы всё расставить на свои места, это присутствие старика, но его нет!» Я вспомнил, как старикан смотрел на меня, когда я, исполняя его же приказ о немедленном отбое, вместе с матросами покидал капитанскую рубку. Мне тогда показалось, что он глазами умолял меня остаться, словно говорил: «Стой, я ещё не нагляделся на тебя! Побудь рядом…» Но я вышел, и он не остановил меня.