Пламя в крови - стр. 12
Подобострастно раскланявшись перед драконом, ректор вытер со лба испарину и обернулся ко мне.
- Ждите в своей комнате, ньорита МакДжин, - сказал он. – И соберите вещи. Вы покинете Альдейн сегодня.
«В любом случае», - говорил его взгляд.
4. Глава 3
«Не сумеешь сдержать свой дар – прилетит дракон и заберёт тебя!» - так пугают всех пиромагов в детстве. Когда однажды Нараяна услышала ворчание няньки, - Рагнеза как раз сетовала из-за очередной безвременно почившей в бесконтрольном пламени юного пиромага сорочки, - я первые увидела русалку такой сердитой.
Мало того, что моя камеристка (а скорее, телохранительница) вслух пожалела о Вольнице, после принятия которой никто больше не мог держать рабов-людей, которых, по заверению Нараяны, за длинный язык непременно нужно сечь, как ездовых мурен, так ещё и лично пообещала собственноручно «отделать глупую человечку так, что на всю жизнь запомнит». Рагнеза тогда убежала, хлюпая носом, к отцу, жаловаться, а Нараяна обняла меня, испуганную, в обрывках сгоревшей сорочки, прижала к себе, как всегда, поцеловала в лоб и сказала, что мне нечего бояться.
Ни своего пламени, ни драконов.
«Ты сильнее, чем думаешь, - говорила мне русалка. – Придёт время, и сама поймёшь это. Ты станешь самым сильным пиромагом в Ильдене, во всей Старой Алессии и… не только».
Произносить вслух название завоёванного драконами человеческого государства было чревато последствиями, но Нараяна плевать хотела на все запреты!
Она была единственной рабыней в нашем доме. После неудачного покушения русалка предложила отцу собственную жизнь в обмен на помилование. И тут же поставила условие: что служить будет мне. Только мне. И ровно столько, сколько я буду нуждаться в её опеке.
И отец, благородный ньор Орлан МакДжин, принял клятву и условия нелюдя. Русалки. Заполучить для дочери в служанки Ведающую из Морского народа – такое не каждый день случается.
Решение старого ньора сперва посчитали чудачеством, но вскоре всем пришлось прикусить языки: когда Нараяна вынесла меня на руках из огня. Устроенного, скорее всего, мной же самой. Скорее всего – потому что ночь, когда мы потеряли родовое поместье, оказалась начисто стёртой из моей памяти. И стоит мне попытаться вспомнить, что тогда произошло – валюсь на землю от жуткой головной боли.
Известно одно – до того пожара я была ласаир, на моих запястьях цвели огненные бутоны драконьего пламени, а после… Они исчезли. Исчезли вместе с памятью о той ночи.
Но дар пиромага остался. И расцвёл с новой силой!
Нараяна сказала, мне непременно нужно его развивать. Чтобы быть сильной и не зависеть ни от мужчин, ни от родового имени, ни от сословных предрассудков.
После того, как Ведающая из Морского Народа спасла мне жизнь, барон МакДжин вернул ей её слово и подарил свободу. Но русалка не ушла. Сразу. Осталась со мной до поступления в академию Альдейн.
А на прощание прошептала на ухо, что мы ещё встретимся.
И только это позволило не потерять лицо во время её ухода. Нараяна – Ведающая. И она ни разу не обманула меня.
Почему я вспомнила о ней сейчас, когда готовлюсь покинуть академию, но отправляюсь вовсе не в столицу, как планировала, где смогу найти работу с достойной оплатой, чтобы обеспечить маму и самых верных слуг, оставшихся с нами после банкротства и смерти отца, дать образование младшим… а когда мой путь лежит в загадочный, пугающий Драгуа-Ратх, парящую долину драконов, которую в Ильден зовут Высшим Миром? В неведомую страну, где, если верить слухам, царят дикие, варварские, пугающие для человека обычаи? Где балом правит Драконье Пламя, то самое пламя, по сравнению с которым мой дар пиромага лишь жалкие искры?