Пламя мести - стр. 8
Ваня ждал решающего слова учителя, он надеялся, что Григорий Иванович подскажет разумный выход. Ведь так было всегда. Он помнит, как они, ученики, чуть что бежали к нему попросить совета. Сколько всяких вопросов он помог разрешить им, сколько пылких надежд вселил он в их души, сколько сомнений рассеял! И не было, казалось, случая, чтобы хоть самая малая просьба была обойдена вниманием Григория Ивановича.
– Как вам быть? А как подсказывает тебе твое собственное чувство? Ты комсомолец, и вот теперь, когда ты своими глазами увидел врага, ты что-нибудь подумал?
– Подумал и сейчас думаю.
– Что именно?
– Всем нам надо уходить отсюда.
– Куда?
– На восток.
– Теперь, Ваня, пожалуй, поздно. Ночью шли бои здесь, совсем близко. Под утро отошли наши войска.
– Тогда к нашим, на фронт.
Платонов улыбнулся. Его радовало, что его ученики полны решимости не покоряться захватчикам и сражаться с ними.
«А почему бы не подключить ребят к организованному сопротивлению захватчикам? – подумал Григорий Иванович. – Ведь всем будет трудно, и молодежи тоже. Молодость и опыт при правильной организации могут дать нужный результат. Ведь именно на это нацеливал представитель обкома партии».
– Все это правильно, Ваня, но у меня есть другой план. Никуда не уходить.
– А как же?
– Оставаться здесь, в Цебриково.
– А… что же мы тут будем делать, на фашистов работать?
– Не работать, а бороться против них. – Учитель легонько взял юношу за плечи и привлек к себе. – Слушай меня. Сейчас на нашей земле, временно захваченной врагом, остаются тысячи вот таких же, как вы, комсомольцев, которые не станут изменниками или трусами. Так ведь?
– Конечно, Григорий Иванович.
– Так вот. Партия приказала нам с тобой создать здесь, в Цебриково, боевую подпольную комсомольскую организацию.
Ваня от неожиданности даже подтянулся, как в строю.
– Мне… тоже?
– Да, Никитин. Я знаю тебя как настоящего комсомольца и доверяю тебе. Уверен, что ты не подведешь.
Ваня почувствовал, как гулко застучала кровь в висках, задрожали ресницы и стало больно глазам. Он глянул в лицо учителя, но не увидел четких знакомых черт. Все расплывалось, двигалось, словно под водой. Плотно сомкнув веки, он выжал слезы, и сразу перед глазами все стало четче: и предметы, и теплая, понимающая улыбка учителя.
– Сделаю все, что…
– Тебе пока такое задание: надо узнать, кто из твоих товарищей-комсомольцев останется на селе. Прощупай каждого, чем он дышит, и только тогда привлекай. Группируй хлопцев вокруг себя осторожно. Бойся провокаторов и предателей.
Ваня слушал учителя, и в душе его рождалось и крепло гордое сознание, что ему доверяют такое великое дело.
– Помни, тут требуются осторожность, спокойствие и выдержка. На рожон лезть не нужно, горячиться не следует.
– Я это понимаю, Григорий Иванович. Буду поступать так, как вы говорите.
Платонов легонько опустил руку на плечо взволнованного юноши.
– Самое главное, помни, что рядом с тобой идут старшие – коммунисты. Они будут помогать тебе, направлять и оберегать. Как думаешь, справишься? Помни, что придется отвечать не только за себя, но и за товарищей. Цена риска в борьбе самое дорогое – жизнь.
– Понимаю, Григорий Иванович… А… вы?
– Я буду с вами.
– Но ведь вам здесь…
– Я уйду, но буду с вами. Понимаешь?
– Понимаю, – прошептал Ваня. Ему захотелось вдруг обнять учителя, но строгость минуты удерживала его от этого душевного порыва, и он только промолвил: