Плач льва - стр. 34
Жене нравилось проводить время с Корой, ее датчанином и парой немцев в бестолковой, пустой, ни к чему не обязывающей болтовне. С ними она отдыхала, с ними время летело быстро, с ними дом не казался таким далеким, а Дижон представлялся бесконечно родным. Но Женя приехала во Францию вовсе не для того, чтобы развлекаться. Девушка много трудилась, и ей, как воздух, необходим был кто-то, кто мог оценить ее работу, подтвердить ее исключительную ценность, новизну и важность для современного общества и будущих поколений.
Таким человеком оказалась энергичная тридцатилетняя француженка Сессиль – председатель местного – дижонского – клуба собаководов. Она, следуя просьбе, изложенной в письме из университета, которое Женя принесла с собой на их первую встречу, не только выполнила свои прямые обязанности: снабдила девушку адресами бургундских заводчиков бриаров и позвонила каждому из них, чтобы договориться об интервью и убедить их уделить внимание русской девушке, подробно отвечая на все ее вопросы, – но и сама прониклась к новой знакомой неподдельной симпатией и уважением. Сессиль стала той самой отдушиной, которая помогала Жене не лишиться уверенности в том, что изучение поведенческих характеристик бриаров – именно тот необходимый человечеству научный опыт, который ей предназначено привнести в этот мир. Юркая, быстрая, энергичная француженка, всегда озабоченная целым ворохом проблем, умела неожиданно остановиться, замереть и бесконечно долго слушать, не торопя и не перебивая, вникая во все детали, Женины рассуждения о пользе поведенческих тестов для бриар-клубов, об общих и частных оценочных критериях, о популяризации породы среди заводчиков. Но самым главным было то, что Сессиль полностью поддерживала мнение Жени о том, что ее обожаемые бриары – лучшие создания на земле.
Владельцы питомников, с которыми председатель клуба познакомила девушку, бесспорно, любили своих собак, но вовсе не смотрели на них сквозь розовые очки.
– Вот этот дурень – форменный брак. Толку от него никакого, – показал Жене один из заводчиков на симпатягу, который громко залаял и поджал хвост, как только они зашли в загон.
– Почему? – Девушке пес показался очень милым, несмотря на проявленную агрессивность.
– Трус, – коротко констатировал француз. – Бриар должен быть респектабельным, храбрым, совершенно не пугливым. А это что? Теперь даже и не повязать. Ну какие гены он передаст потомству? И что с ним теперь делать?
– Отдайте тем, кто не собирается заниматься разведением.
– Да кому он нужен – двухлетний остолоп?! Я все пытался характер воспитывать, но без толку. Собаки – они ведь как люди: каждая рождается с какой-то своей особенностью, которую можно, конечно, слегка подкорректировать, но так, чтобы полностью искоренить – увы, – мужчина беспомощно развел руками, а Жене почему-то стало жалко этого трусливого пса, поневоле разочаровавшего хозяина.
Девушка пытливо изучала стандарт породы и кропотливо исследовала все недостатки, которые не позволяли тому или иному представителю бриаров заслужить оценку «отлично». Но то, что кропотливо собирал и изучал ее ум, вовсе не мешало сердцу проникаться симпатией ко всем без исключения французским овчаркам. И эту поразительную увлеченность Жени полностью разделяла Сессиль. Именно поэтому, когда с момента пребывания Жени в Дижоне прошло девять месяцев и она собиралась отправиться на каникулы в Москву, предложение Сессиль поехать вместе в Бьяриц, потому что там проводится очередная конференция членов Евробриарсоюза, пенится океан и светит солнце, заставило Женю задержаться во Франции.