Питомцы - стр. 4
– Но это же просто дурь какая-то! – Егору хотелось взять Лану за плечи и хорошенько потрясти, чтобы стряхнуть с неё этот странный морок. – Как можно настоящее заменить воображаемым? Да ещё и покупать! Хочешь, я тебе этих котят штук пятнадцать навоображаю? Да что мелочиться? Давай машину вообразим! А лучше две: ты себе, и я себе!
Динька перестал прыгать, прижался к матери, с непониманием, испуганно, уставился на отца.
– Денис, вот ты мне скажи, – по-взрослому обратился к нему Орехин, – какой питомец лучше: воображаемый или настоящий?
– Выбражаемый, – не очень уверенно сказал сын.
– А почему он лучше?
– Ну… – Денис замялся, полез указательным пальцем в нос, словно надеялся достать оттуда ответ. – Он интересный… И развивательный.
– Это ты сам так думаешь или мама сказала? – Орехин не сомневался, что Лана уже успела «обработать» Диньку, как ей надо.
– Сам, – Денис отнял палец от ноздри и оживился: – Его даже в садик можно с собой брать! Алинка Куликова приносила!
Гневный взгляд Ланы, которым она всё это время пыталась прожечь Егора насквозь, сменился торжествующе-победным.
***
Как ни был Орехин против, зелёная переноска с бордовой надписью «Мой питомец» и воображаемый котёнок Джонни вскоре появились у них в квартире.
– Папа, смотри какой он миленький! – Денис складывал ладошки в горсть и совал их Егору в лицо. – Он хочет с тобой играть!
– Мне некогда, – отворачивался Орехин. – Маме отнеси, пусть она поиграет.
Динька нёс пустые ладошки Лане.
– Ой, кто это тут такой хорошенький? – принималась ворковать Лана. – Чьи это лапки? Чей это хвостик? Чей это носик?
Егора мутило от её приторного тона.
Сначала он думал, что жена подыгрывает сыну с таким усердием нарочно, потом стал замечать, что она увлеклась игрой в воображаемого котёнка чуть ли не больше Дениса. Когда они все вместе возвращались откуда-нибудь домой, Лана первая вспоминала про питомца, ещё с порога начинала сюсюкать:
– Как же наш Джонни тут один? Скучал без нас?
Динька бежал к переноске, место для которой определили в промежутке между его диванчиком и шкафом. Возвращался с жалостливо сдвинутыми бровями, сообщал чуть не плача:
– Да, мам, он скучал…
– Интересно, сколько живут воображаемые питомцы? – съязвил однажды Орехин. – Когда он у вас сдохнет?
Денис испуганно глянул на него и вдруг горько разрыдался.
– Думай, что говоришь! – шикнула Лана, подхватив сына на руки и поцеловав в макушку. – Не плачь, папа шутит. Наш Джонни никогда не умрёт.
В другой раз Лана сама довела сына до слёз, когда не разрешила спать с Джонни.
– У него есть своё место! – строго сказала она. – Нельзя его расповаживать!
Тогда уже Егор зашипел на неё:
– Тебе не кажется, что ты заигралась?!
Впрочем, заигралась не только Милана Орехина. Заигрались все. Зелёные сумки-переноски расплодились по городу подобно вирусу, поражающему мозг. Егор встречал их повсюду: на остановках, в транспорте, в гостях, видел из окон в руках прохожих, на скамейках в парке рядом с влюблёнными парочками, в корзинах детских колясок, на коленях у старушек, выходивших погреться из остывших квартир на лавочки под осеннее, ещё тёплое в дневные часы, солнце…
«Люди! Откройте глаза! Вы нянчите пустые сумки! Вы сходите с ума!», – хотелось кричать Егору, но он понимал: бесполезно. Если даже собственная семья его не слышит, то чужие люди не услышат и подавно.