Питер Пэн должен умереть - стр. 35
Она с удивлением посмотрела на Гурни.
– Простите, не слышала, как вы подъехали. Как раз собиралась кое-чем тут заняться. Я Полетта Парли. Чем могу помочь?
За время пути в Лонг-Фоллс Гурни обдумал несколько вариантов ответа на вопрос о поводе его визита и остановился на тактике, которую мысленно окрестил «тактикой минимальной честности»: рассказывать достаточно правды, чтобы не поймали на лжи, но так, чтобы не возбудить ненужного беспокойства.
– Да сам еще не знаю, – он улыбнулся невинной улыбкой. – Можно мне тут немного пройтись?
Ее непримечательные карие глаза словно бы оценивали его.
– Вы уже бывали тут?
– Это мой первый визит. Но у меня есть карта, скачал из «Гугла» и распечатал.
На лицо Полетты Парли набежала тень скептицизма.
– Постойте минуточку. – Она повернулась, скрылась в коттедже и чуть погодя вернулась с красочной брошюрой. – Может пригодиться – просто на случай, если ваша гугловская карта не слишком вразумительна. – Она помолчала. – Проводить вас к месту упокоения кого-то из ваших друзей или родственников?
– Нет. Но спасибо. Такой чудесный день. Я предпочел бы побродить немного сам.
Она озабоченно посмотрела на небо – хоть и голубое, но наполовину затянутое тучами.
– Говорили, может пойти дождь. Если вы назовете имя…
– Вы очень добры, – отозвался он, отступая назад, – но я сам.
Вернувшись на маленькую парковку, Гурни увидел на другой стороне вымощенную плитками дорожку, что вела под увитую розами шпалеру, рядом с которой висела табличка «Вход для пешеходов». Пройдя в арку, он оглянулся. Полетта Парли все еще стояла перед домиком, глядя ему вслед с выражением озабоченного любопытства.
Гурни не потребовалось много времени, чтобы понять, что именно имел в виду Хардвик, характеризуя «Ивовый покой» как «то еще местечко». Оно не слишком напоминало другие кладбища, где ему приходилось бывать. Но чувствовалось в нем и что-то очень знакомое. Он только никак не мог вычислить, что именно.
Планировка кладбища была такова, что вдоль окружающей его низкой кирпичной стены, слегка извиваясь, тянулась мощенная брусчаткой дорожка, от которой к центру кладбища через регулярные интервалы отходили дорожки поменьше, теряющиеся в густых зарослях рододендронов, сирени и тсуги. От этих дорожек, в свою очередь, ответвлялись еще более узкие, каждая из которых заканчивалась на выкошенной лужайке размером с небольшой задний дворик. Соседние участки отделялись друг от друга кустами высокой, по пояс, спиреи и клумбами лилейника. На каждом участке, куда заглянул Гурни, было несколько мраморных могильных плит вровень с землей. Вместо традиционного указания дат рождения и смерти на этих плитах помимо имени стояла лишь одна дата.
Рядом с проездом к каждому участку стоял простой черный почтовый ящик с выгравированной фамилией. По пути Гурни открыл несколько таких ящиков, но ни в одном из них ничего не обнаружил. После двадцати минут поисков он наткнулся на почтовый ящик с фамилией Спалтер. Ящик этот отмечал вход на самый большой участок из тех, что попались Гурни до сих пор. Он располагался, по всей видимости, на самом высоком месте «Ивового покоя», на пологом подъеме, откуда просматривалась неширокая речушка за оградой. За рекой тянулась автомагистраль, разрезающая город на две части. С другой стороны дороги стоял комплекс трехэтажных домов, окна которых выходили на кладбище.