Письмо от русалки - стр. 32
– Да, похоже на то. Между тем Кристиан не желает относиться к этому всерьез. Во всяком случае, так он говорит. Зато я заметила, что Санна всерьез обеспокоена.
– Ничего удивительного, – сказала Анна и стала собирать пальцем крупинки сахара, оставшиеся на блюде.
– Во всяком случае, сегодня он будет раздавать автографы, – проговорила Эрика, и в ее голосе прозвучала гордость. Она во многом чувствовала себя причастной к успеху Кристиана и к тому же заново переживала вместе с ним свой писательский дебют. Ей вспомнилось, как она подписывала свои первые книги. Это было ни с чем не сравнимое чувство.
– Ух ты, здорово! А где он будет раздавать автографы?
– Сначала в книжном магазинчике «Книги и канцелярия», а затем в «Букиа» в Уддевалле.
– Надеюсь, народ повалит. Жаль будет, если ему придется сидеть там в одиночестве.
Эрика сморщилась, вспоминая свою первую автограф-сессию в книжном магазине в Стокгольме. Целый час она просидела, изо всех стараясь делать веселое лицо, в то время как люди проходили мимо, не обращая на нее никакого внимания.
– О нем так много писали в газетах, что кто-нибудь наверняка придет. По крайней мере, из любопытства, – ответила она, от души надеясь, что так и будет.
– И какое счастье, что газеты пока не разнюхали про всю эту историю с угрозами, – проговорила Анна.
– Да уж, повезло, – кивнула Эрика и заговорила о другом. Однако чувство смутной тревоги не покидало ее.
Они собирались поехать в отпуск, и он не мог дождаться этого дня. Он не понимал до конца, что это значит, но слово звучало так многообещающе – «отпуск». И они поедут в вагончике-прицепе, который стоит на участке.
Ему никогда не разрешалось туда заходить. Несколько раз он пытался заглянуть внутрь через окно, завешанное коричневыми шторами, но ему ничего не удавалось разглядеть, а дверь всегда была на замке. Теперь же мать затеяла уборку. Дверь прицепа стояла нараспашку, чтобы «хорошенько проветрить», как сказала мать, и множество подушек отправилось прямиком в стиральную машину, чтобы отстирался затхлый зимний запах.
Все представлялось каким-то сказочным приключением. Его волновало, разрешат ли ему сидеть в прицепе, пока они едут, – в маленьком движущемся домике, летящем навстречу новому и неизведанному. Но спросить об этом он не решался. В последнее время у матери было непонятное настроение. Жесткие ноты в ее голосе звучали все отчетливее, отец все чаще уходил на прогулки или сидел, спрятавшись за газетой.
Иногда он замечал, что она смотрит на него каким-то странным взглядом. В ее глазах появилось какое-то новое выражение, которое пугало его и отбрасывало назад в ту темноту, которую он оставил позади.
– Ну что, ты так и будешь стоять и пялиться или все-таки собираешься мне помочь? – спросила мать, упершись руками в бока.
Он вздрогнул от суровых ноток в ее голосе и поспешно подбежал к ней.
– Возьми вот это и отнеси в прачечную, – сказала она и швырнула ему несколько дурно пахнущих одеял с такой силой, что он едва устоял на ногах.
– Да, мамочка, – пробормотал он и кинулся выполнять ее поручение.
Если бы он только знал, в чем провинился! Ведь он во всем слушался мать. Никогда не противоречил ей, хорошо себя вел и не оставлял за собой грязи. И все равно иногда казалось, что она его просто видеть не может.