Письмо из прошлого - стр. 59

Он снова засмеялся, она снова ударила его по плечу. А позже, она и картошку пожарила, и салат сделала, и уже поздно ночью бегала по квартире от него в одном белье, моля не трогать ее, но он все же поймал ее, завалил на скрипучую кровать и целовал, сжав плотно губы, притворяясь беззубым дедом. Маша смеялась, билась в истерике, пока по батареям не постучали соседи и тогда он отпрянул от нее, грозно шикнув:

- Не кричи так громко, малышка. А то милицию вызовут и конец тогда нашей любви. – Он посмотрел в ее испуганные глаза. – Но пока ты со мной и все хорошо, слышишь?

- Слышу. – Она шмыгнула носом, провела рукой по его отросшим волосам. – Ты останешься до утра?

Он молчал. Смотрел на нее влюблено.

- Что ты молчишь? – она снова коснулась пальцами завитка его волос и резко дернула за кончик. Он вскрикнул, она засмеялась. – Это чтобы ты быстрее думал!

- Дядя Миша скажет, совсем обалдели, но я бы остался.

- Скажет он. – Маша фыркнула. – Его до сих пор нет дома, и неизвестно когда он явится, да к тому же он никогда не заходит в мою комнату. – Маша замолчала, не договорив свою мысль – в коридоре хлопнула входная дверь.

- Маша, ты дома? – по голосу отец казался трезвым.

Маша и Максим быстро поднялись, и только она успела завязать халат, а Максим натянуть футболку, дверь в комнату открылась, и на пороге появился действительно трезвый отец.

- О, и ты Максим у нас? Здравствуй.

Они пожали друг другу руки, Маша протиснулась меж ними в коридор, крикнула уже с кухни:

- Пап, ты ужинать будешь? Мы жарили картошку и делали салат.

Отец кивнул, смерил долгим взглядом гостя, а потом, дружелюбно хлопнув его по плечу, отправился вслед за дочерью. Весь вечер они беседовали втроем на разные темы, и Маша удивлялась, что отец не пригубил ни грамма, а потом он тихо бренчал на гитаре и вспоминал маму.

- Любовь у вас, да? – спросил он вдруг, оборвав взятый аккорд. Маша растеряно заморгала и, кажется, даже покраснела, потому, как щеки запылали, и бросило в жар, Максим же смело кивнул головой:

- Да.

– Рано, конечно, Маша. Но любовь это прекрасное чувство, особенно первая. Мы ведь, Машунь, тоже с твоей мамой встретились, когда нам было по семнадцать, и это была первая и последняя моя любовь, от которой у нас появилась ты.

Маша растрогано заморгала, тяжело вздохнула, а отец продолжил:

- Первая любовь редко бывает со счастливым финалом, но у вас, я уверен, все будет по-настоящему хорошо. Я верю в это.

Отец опустил глаза, забренчал на гитаре. Маша с Максимом переглянулись. Он улыбнулся ей и в её душе снова забрезжил огонек надежды – счастье не оставит ее. Отчего-то сегодня её терзали не самые утешительные мысли и сердце, словно замирало в предчувствии беды. Максим все же остался на ночь, и утром она проснулась, как и хотела, в его объятиях.

Она слышала, как отец ушел на рынок, где разгружал мешки с овощами, слышала, потому что проснулась с рассветом от гнетущего чувства тревоги. И, возможно, потому, притворилась еще спящей, когда Максим осторожно поднялся, провел пальцами по ее волосам, а затем вышел из комнаты, и спустя несколько минут она услышала включенный душ.

Он вернулся, она уже сидела в халате на голое тело и собирала волосы в хвост. Они позавтракали, как обычно под его нескончаемые шутки, но смех сегодня словно выходил из нее сквозь силу, приходилось выдавливать из себя крупицы радости, потому как сердце в тревоге замирало и что-то ноющее поселилось в душе. Все прошло только к обеду, когда яркое, почти весеннее солнце нагрело ее волосы и лицо – она сидела на табурете у окна, разложив на подоконнике косметику и старательно пыталась нарисовать черные стрелки, как было указано в статье из модного журнала, что купил ей накануне Максим.