Письмо из ниоткуда - стр. 4
– Господа, да у вас здесь темно, как у эфиопа где? – неожиданно раскатился по залу явно нетрезвый, но густой и звучный баритон.
– Разр-р-решите представиться: «Р-рус-ская печь собственной пер-рсоной! А это – мои …тр-руб-бо-чи-сты!» – с хитрой ухмылкой заявило рыжее чудище и шутовским жестом указало на своих спутников.
Пребывавший до этого в угаре беззаботного веселья зал разом погрузился в звенящую тишину, которую нарушило внезапное: «Ах!», с последующим грохотом опрокинутого стула. Это брякнулась в обморок грузная супруга местного предводителя дворянства. К ней уже бежали с платочками сразу несколько услужливых кавалеров.
– Не выпить ли нам шампанского, господа? – попытался разрядить обстановку, слегка опешивший от такого представления, хозяин дома – фабрикант – мыловар Опрыжкин.
Это оказалось удачной идеей. «Печная команда» приняла предложение с бурным энтузиазмом, и вскоре уже гусарская компания, влившись шумной струёй в общее веселье, добавила ему немало специфического колорита.
Тем временем приближалась долгожданная мазурка. Её, как известно, танцуют одновременно четыре пары.
Некоторые барышни, надеясь быть приглашёнными, уже остановились на ком-то из вновь прибывших и отчаянно кокетничали глазками, пытаясь привлечь внимание избранных кавалеров. Гусары же намётанным взглядом изучали окружающий их «цветник», в котором, право, можно было и заблудиться.
Наиболее решительные из начинающих кокеток сами уже завязывали светские разговоры с импозантными визитёрами. Но Лиза в этих играх уьия не принимала.
Во-первых, она привыкла, чтобы знаки внимания оказывались ей. Во-вторых, толкаться среди нищих на паперти в надежде на подачку от «их милостей» – что может быть унизительней? Да и вообще, она в Москве и Санкт-Петербурге не таких соколов видала! Что бы подумала о ней Светлейшая Екатерина Михайловна, заметив «милое дитя» в подобной роли?
Эти благоразумные размышления были прерваны раз уже слышанным раскатистым баритоном: «Судар-рыня, а р-разр-решите вас на мазур-рочку?» Так и есть: перед ней во всей своей красе стояла «печка»!
На обычном балу подобная ситуация была бы в принципе невозможна – молодые люди записывались в очередь на танцы к Лизе заранее и помечались ею в специальной бальной книжечке, чтобы никого не забыть. Се ля ви: удел дурнушек в одиночестве томиться возле стен, ожидая милосердного кавалера. У Лизы с ними всегда был перебор.
И отказывать кавалерам ей тоже доводилось, причём не раз и не два. Хватало в Москве таких желающих: ангажировать девушку более чем на три танца. Что, как известно, позволительно только родственникам и жениху. В противном случае – пятно на девичьей репутации, пересуды, сплетни и т. д.
Так что в подобных ситуациях следовало не просто отказать нахалу (ведь прекрасно знает правила, а всё равно лезет!), но подпустив в голос подчёркнутого холода или, напротив, с обворожительной улыбкой посоветовать обратить внимание и на других дам.
Но если уж ты отказала кому-то – остальным отказывай тоже! Пойти после отказа танцевать с другим считалось кокетством самого дурного толка.
Или такой конфуз: забыла, что обещала танец одному, поэтому дала согласие другому. (Вот для чего нужна бальная книжечка!) Тогда только один вариант: отказать обоим.