Письма к утраченной - стр. 20

Палмер нарочито поежился в своем кошмарном джемпере и снова улыбнулся. Улыбка была очень милая, однако Джесс не дала себе раскиснуть. Незачем преподобному Палмеру обольщаться на предмет ее набожности. Это правда, они с бабулей не пропустили ни одного выпуска «Благодарственных псалмов»[6], но смотрели передачу ради собственно псалмов. Всегда пели вместе с хором (дело облегчала бегущая строка внизу экрана). Именно так Джесс поняла, что у нее есть голос. Саму службу бабуля не жаловала. Говорила, в церкви полно досужих теток, им больше заняться нечем, кроме как букеты у алтаря ставить да кости перемывать тем, у кого забот полон рот, кто за выживание борется.

Джесс пожала плечами:

– Вообще-то я не религиозна. Я просто… шла мимо.

– Не смущайтесь. Люди приходят сюда по разным причинам. Мы привечаем каждого. Кроме тех, конечно, которые норовят стащить подсвечник. Всем прочим я рад, не важно, приходят ли они поговорить, посидеть в тишине или выпить чашку весьма посредственного кофе. Церковь, знаете ли, нуждается в людях. Без них это просто каменная коробка.

Тони Палмер отхлебнул кофе и с грустью добавил:

– Пропала нынче у людей потребность посещать церковь. Вот мы и стараемся, приваживаем их. Придумали занятия для малышей, клуб книголюбов, кружок рисования и прикладного искусства, обеденный клуб для пожилых. Заметьте: я ни разу не сказал слово на букву «Б». – Тони возвел очи горе и одними губами произнес: «Бог».

Джесс немного оттаяла. Фраза «обеденный клуб для пожилых» напомнила ей о цели ее прихода.

– Вы, случайно, не встречали мисс Прайс? Это одна пожилая леди. Может, она приходит к вам в клуб?

– Мисс Прайс… Вроде знакомое имя. Вряд ли мисс Прайс ходит к нам обедать. Впрочем, я здесь всего полтора года служу, возможно, она бывала здесь раньше. Это ваша родственница?

Джесс поставила чашку, покачала головой.

– Так, одна знакомая. И то не моя. Ладно, проехали. – Она подхватила свой пакет. – Спасибо за кофе. И за печенье.

– Приходите еще.

Преподобный провожал ее взглядом, и Джесс старалась не хромать, насколько позволяли туфли и больная лодыжка. Она приближалась к двери, когда Палмер окликнул ее:

– Джесс, погодите. Я тут подумал…

Она обернулась. Палмер шел к ней, пальцем постукивая себя по нижней губе.

– Не знаю, насколько у вас плотный график, но если выкроите время, приходите к нам в обеденный клуб. Возможно, кто-нибудь из завсегдатаев помнит вашу мисс Прайс. По понедельникам и четвергам, в холле. – Палмер широко улыбнулся. – Я хотел сказать, обеденному клубу не повредит толика молодой крови. Знаете, как взбодрятся наши старички, когда увидят вас? Разумеется, вы тоже сможете бесплатно подкрепиться. Мы подаем горячие блюда, еды вдоволь. Словом, мы вас ждем.

И он погладил брюшко, что намечалось под джемпером.

– Ладно. То есть спасибо.

Джесс хотела выдать отговорку, но голод был слишком мучителен, а перспектива бесплатно поесть горячего супу или рагу слишком заманчива, чтобы отказываться. Лишь на улице она поняла, что Палмер просек эти обстоятельства. А про молодую кровь и бодрых старичков наплел, чтобы не спугнуть Джесс.

На душе стало муторно.

Осенние дни становились все короче. К пяти часам Стелла устала от потемок в доме. Небо все еще расцвечено розовыми полосами, волнистый (из-за черепицы) контур церковной крыши чернильно четок. Кружевная вечерняя легкость вместо дневной громоздкости. Теперь, в войну, осенние закаты – роскошь. Как роскошь апельсины, шоколад и мыло.