Письма из замка дракона 2/3 - стр. 37
Фрау Мем. Здоровенная лошадь, но – не от мира сего. Только и думает о каких-то железках и цифрах. Догадается до новой цифры где-то внутри себя – и улыбается как блаженная, глядя куда-то, непонятно куда. Как сообща с такой сражаться с драконом? Впрочем, Жанна д’Арк тоже прислушивалась к голосам – и всем бы такие военные успехи. Зато уж когда она потерпела поражение – из-за отсутствия хитрости не распознав предательства – то это было такое поражение, что не приведи Господь. То есть ее-то Он, может, и вел, и привел к святости, но мне святости не надо. Меня, к счастью, голоса не посещают, да и фрау Мем тоже. Она просто задумчивая. Не знаю, не знаю. Может, она и придумает капкан на дракона… но если он развалится… а мне кажется, он так и сделает… мало нам не покажется.
Фий Тес (которая почему-то считает, что она – фам Сомех). Не такая здоровенная, как Марта, но на лошадь еще больше похожа. На заморенную лошадь, которую, впрочем, еще можно откормить, а чтоб ее оседлали, она уже и сейчас согласна. Может быть полезна как травница. Но хоть бы она не бормотала все время, что нам только Бог поможет, на Него вся надежда в противостоянии дьяволу. Она говорит, что старается придать нам бодрость, ведь, если за нас Господь, то чего бояться, а по-моему, это она сама впадает в уныние и страх, и себя старается подбодрить. А мне это за что? Впрочем мне-то ладно, а вот она – хорошо бы в решающий момент не впала в панику. Лучше всего, если бы она в этот самый решающий момент была где-нибудь подальше, и вообще спала.
От насекомых, действительно, удается избавиться совсем не простым способом, но это письмо и так будет большим – поскольку ты, Морис, не брат инквизитор, потерпишь. Я все равно в следующем письме, когда поближе познакомлюсь с аш-крысами, собираюсь написать про них подробно.
На вопрос о том, почему я не только не прислала на осмотр, обследование, изучение (или как-то так?) драгоценных камней со здешней стены, но и не написала ничего по этому поводу в предыдущем письме, отвечаю: как мы договорились, мне тут виднее, как себя вести с наибольшей пользой, и такие решения я принимаю сама, потому, когда я сочла, что выполнение подобной просьбы сопряжено с большим риском для основной, связанным с потерей лица и ухудшением старательно выстраиваемым мною доверительным отношениям, я решила ее не выполнять. Что касается исследования оных, то разве кто-то из моих попутчиц не добыл уже их для вас? Не написала же об этом потому, что считала очевидным. И вообще, сколь ни горько мне ссылаться на упадок рыцарской морали в наше время, но я не могу не сказать, что, хоть мы и выяснили, что гонец благородно не заглядывает в наши письма, благоразумнее не писать в них ничего подозрительного без необходимости.
Фам Сомех (и почему все-таки она сначала думала, что фам Сомех – это фий Тес?) передала мне общее для всех нас предостережение, заключенное в истории Саломеи, которой принесли на блюде голову Иоанна Крестителя, а по прошествии времени где-то тут неподалеку она провалилась под лед, льдом ей отрезало голову, и ее принесли на блюде ее матери и отчиму. Если я правильно истолковываю намек, содержащийся в этом напоминании (а это именно намек, в честь чего мне перед кем-то плясать и выпрашивать чью-то голову на блюде?), он заключается в том, что Божья справедливость воздает каждому по его делам, а предостережение можно выразить словами «остерегись нас ослушаться, а то поплатишься». Как в книге Иова (XX :XVII, XVIII) «Не видать ему ручьев, рек, текущих медом и молоком! Нажитое трудом возвратит, не проглотит; по мере имения его будет и расплата его, а он не порадуется». Я, в свою очередь, могу очень кстати напомнить, что то же самое о Божьей справедливости уже сама писала в предыдущем письме. Могу напомнить: это о Прокрусте, Фалариде и кардинале де Ла Балю. Так что мне о ней напоминать не требовалось. Но они – не только через фам Сомех, но и через тебя – все же напомнили.