Письма из седьмого «Б». История первой любви - стр. 2

– Желток он, а не человек, – хихикнул кто-то с последней парты.

– Свидетели, воздержитесь от комментариев, иначе будете выведены из зала суда! – одернул одноклассника Батыр. – Вам обязательно предоставится слово.

– Аааа, это что у вас тут происходит, седьмой «Б»?! – протяжно полувскрикнула, полувздохнула Лариса Ивановна, учительница литературы, входя в класс. – Травля?! Буллинг? Кто инициатор? Иванова? – Лапочкин, я спрашиваю: тебя травят? Кто начал? Иванова?

– Ннннет, Лариса Ивановна, мы просто играли, – очаровательно улыбнулся Миша и, оттеснив Диму Лапочкина плечом, встал практически вплотную к учительнице.

– Крестников, – уже мягче произнесла Лариса Ивановна, – вот скажи мне, почему ты нагло врешь? Это не игра! И я понимаю, кто это все начал. Прекрати выгораживать Иванову!

– Все сели! – строго объявила учительница.

Дети разошлись по местам.

– Иванова, а ты куда пошла?!

– Вы же сказали всем сесть, – не поворачиваясь к Ларисе Ивановне, пробасила Саша.

– Тебя это не касалось.

– Тогда надо было сказать «Сесть всем, кроме Ивановой», не унималась Саша, по-прежнему стоя спиной к учительнице.

– Иванова, ты прекратишь мне хамить или нет?!

– Да я и не хамила.

– Повернись!

Саша лениво повернулась к учительнице.

– Подойти ко мне!

Девочка вразвалку подошла к учительскому столу. Странное это было зрелище: худенькая, ещё не оформившаяся девочка-подросток в широком мужском пиджаке и мешковатых джинсах, медленно волоча ноги и нарочито шаркая, шла к столу. Не опуская головы, не пряча взгляда.

– Иванова, травля? Ты инициатор? Родителям звонить?

– Травля. Я инициатор. Звоните.

– Ничего-то ты не боишься, да? – прищурилась поверх очков пожилая учительница. За 40 лет своей работы в школе Лариса Ивановна практически не встречала детей, подобных Саше. Были два таких ребенка. И оба нехорошо кончили. Лариса Ивановна, глядя на Сашу, всегда вспоминала тех мальчиков. Вспоминала со смешанным чувством боли, страха и своеобразного ясновидения. Учительнице очень хотелось обнять девочку, согреть ее и немного растормошить. Но Лариса Ивановна знала: это бесполезно.

– Иванова, – очень тихо и четко произнесла Лариса Ивановна, – ты понимаешь, что мне придется вызвать твоих родителей в школу?

– Конечно.

– Ты понимаешь, что такими темпами ты даже этот год не закончишь?

– С чего это вдруг? – тряхнула кудрями Саша. – Я отлично учусь, участвую в общественной жизни школы…

– Я своими глазами видела, как ты участвуешь в общественной жизни школы, Саша! – повысила голос учительница. – Что за показательный суд вы тут устроили?

– Это просто игра, – Саша попыталась улыбнуться так же очаровательно, как Миша, но вместо улыбки у нее получилась гримаса.

– А Лапочкин в курсе? Его предупредили о том, что будет такая добрая милая игра?

– Мы не успели, – буркнула Саша.

– Вот поэтому ты и не закончишь школу. Со всеми твоими пятерками и общественной работой вылетишь отсюда, – произнося эти злые и жестокие слова, Лариса Ивановна удивлялась, зачем она это делает. Все это от начала и до конца было ложью. Отличницу Сашу действительно никто бы не исключил из школы за плохое поведение.

– Садись на место, – устало кивнула учительница.

Саша не двигалась.

– Иванова, садись.

– Зачем? Я же все равно из школы вылечу. Может, мне уже начать вылетать?