Пирог из горького миндаля - стр. 36
– Они с мамой всегда хотели двоих детей.
Он запнулся и с сожалением посмотрел на Тишку.
Вот как ей объяснить? Нет, она хорошая. И смешная! Мышам разноцветные ленточки повязала – говорит, чтобы различать их. Но она и представить не может, каково это – жить с отцом, который вознамерился совершить добрый поступок. Последние три месяца только об этом и твердит. «Алексей, ты взрослый! Алексей, ты поймешь!» Сначала искал в детских домах маленьких детей, а потом уцепился за идею взять уже подросшего пацана. Осчастливить его, значит. Дать ему все. Лелик с ужасом ждал того дня, когда отец приведет в дом чужого парня, от которого будет пахнуть казенным бельем, и скажет: «Вот тебе братик, Алексей! Люби его и уважай».
«Тебя на одного-то не хватает! – мысленно орал на отца Лелик. – Вечно пытаешься заставить меня участвовать в том, что тебе нравится! Рыбалка эта! Походы байдарочные! Хоть бы раз в жизни сделал то, что хочется мне, а не тебе!»
Хотелось простого: чтобы отец принадлежал ему одному. Нет, если женщину соберется завести – пусть. Про такое Лелик знал и не то чтобы одобрял, но не противился. Только не другого мальчишку! «Он ведь памятью о маме только прикрывается. А сам ищет мне замену. Потому что я неудачный. Бракованный».
И тут – Пашка! Идеальный сын.
– Чего ты несешь?! – прошипела Тишка и от злости даже толкнула Лелика в плечо. – Совсем спятил? У Пашки мать с отцом есть! Он же не сирота!
– Пока нет.
Тишка поперхнулась на полуслове.
– Что?
– Пока не сирота, – отчетливо повторил Лелик.
Девочка хватанула воздух ртом.
– Пашка, он ведь расчетливый, – задумчиво сказал мальчик. – Вдруг с его родителями что-нибудь случится! А тут готовая замена.
– Что? Что с ними может случиться?
– Мало ли. Смертельная болезнь. Или тормоза у машины откажут.
– Какой машины? – крикнула Тишка. – У них нет машины!
– Вот именно. А у папы есть. «Ауди». И Пашка это отлично сечет.
Тишка хотела сказать, что Лелик совсем свихнулся, надо ему больше на свежем воздухе бывать… Но мальчик уже ушел.
3
Прохор запер дверь на два оборота ключа. Дети шныряют повсюду! Что поделать, издержки его развлечения. Пару раз ему казалось, что кто-то подсматривает, и он шел проверить. Но всякий раз темнота не скрывала в себе ничего, кроме пустоты.
Но что еще хуже – кажется, кто-то рылся в его вещах. Книги на полках стоят не в том порядке. Бумаги, грудой лежавшие на столе, сдвинуты.
– Или старею, паранойя догоняет? – вслух спросил он себя.
Нет, не стареет. Фору даст обоим сыновьям. Во всем.
С одной стороны, обидно. Слабовато его семя.
С другой, он все-таки нашел выход. Не в детях обретет продолжение, так во внуках.
Это Райка испортила его кровь, развела ее своей жиденькой трусливой водицей. Юрка получился болезненный, его Прохор и за мужчину не держал. Что это за Савельев, который от цветов кашляет, от березы чихает! Порченый.
А второй сын уродился хоть и веселым, но безвольным. На все ему плевать. Ни честолюбия, ни амбиций, а мужик должен хотеть весь свет завоевать! Все города сжечь, всех баб перетрахать! Вот тогда он – настоящий, а не пальцем деланный.
В дверь поскреблись.
– Заходи, – сказал Прохор.
Потом вспомнил, что сам же запер ее на ключ.
Он впустил человека, стоявшего снаружи, и внимательно оглядел лестницу.
– Тебя никто не видел?