Пираты Венеры - стр. 40

Ну, дал – принял. Принял, справедливо рассудив: раз никакого жара у меня не было, повредить не могло. Поначалу я никак не мог взять в толк, как такой умный, эрудированный человек может придерживаться подобных взглядов. Но потом я сообразил, что они просто никогда не видели звездного неба. У них не было оснований для других теорий. И тут мне стало понятно, как много значила астрономия для развития науки и прогресса всего человечества.

Кем бы мы были, если бы мы никогда не видели неба? Сумели бы мы добиться таких успехов? Навряд ли.

Как бы то ни было, я не сдавался и обратил его внимание на то, что граница между умеренным Траболом и тропическим Страболом должна быть гораздо короче, чем между Траболом и полярным Карболом. Это отображено на карте, но не подтверждается проводившимися измерениями на местности. Согласно моей теории, дело обстоит точно наоборот. Это легко проверяется и, судя по отметкам на карте, уже проверялось путем наблюдений и съемок местности.

Он признал, что подобные исследования проводились некоторыми безумцами, а с безумцев какой спрос? Действительно, были обнаружены некие несоответствия, но Данус ловко объяснил это чисто амторианской теорией неравномерности расстояния. Была у них такая вот офигенно состоятельная теория… мои официантки с Земли были бы страшно довольны: пахло Алисой и кроликом.

– Как известно, градус составляет тысячную часть окружности, – начал он излагать эту теорию. Не пугайтесь, он имел в виду исключительно местный, амторианский градус. И местные же ученые, не наблюдавшие за Солнцем, не придумали другого деления окружности, почему-то считали все в тысячах. В отличие от вавилонян с их тремястами шестьюдесятью градусами. – Так вот, любая окружность, независимо от длины, состоит из тысячи градусов. Это-то ты признаешь?

– Ну, как тебе сказать, – ответил я. Соображал, признавать или нет. Насколько уроню себя в собственных глазах как человека, одолевшего колледж и поучившегося в университете. Но увидел, что Данус опять принялся рыться в своих лекарствах, ища что-нибудь посильнее, а потому, мысленно содрогаясь от нелепости такого добровольного признания, горячо выпалил: – Признаю, Данус! Конечно. Я же соображаю пока. Как оно может быть иначе? Градус – одна тысяча от круга.

– Замечательно! – оживился Данус и спрятал вазу с медикаментами. – Только не круга, а окружности. И в таком случае, Карсон, ты должен признать то, что окружность, отделяющая Трабол от Карбола, тоже равна тысяче градусов. Признаешь?

Я снова согласился с видом профессора Гарварда, хотя меня начинал душить смех. Ну конечно, подели круг на тысячу или на мильон, мне-то, собственно, что терять? Взял и признал. Головой закивал, лицо сделал…

– Если каждая из двух величин равна третьей величине, то они равны и друг другу, не так ли? – логично рассуждал Данус. – Стало быть, внешняя и внутренняя границы Трабола одинаковы по длине, и это истинно, потому что верна теория неравномерности расстояния.

– А градус при таком раскладе является единицей крепости? – невинно поинтересовался я.

– Градус является единицей длины. Крепости как военные единицы измеряются бойцовыми окнами… Но вернемся к делу, – сказал он тоном настоящего целителя душ. – Было бы смешно утверждать, будто чем дальше от центра Амтора, тем длиннее единица расстояния. Она только кажется более длинной. Кажется, Карсон. Все скруглено вокруг, все иллюзорно, обманы искажают показания большинства инструментов. Погляди в окно, какова преломляемость света. Цвет и формы колеблются. Поэтому, забывая про видимое, мы говорим, зная истинное положение дел, что по отношению к окружности и по отношению к расстоянию от центра Амтора расстояния совершенно одинаковы. Хотя выглядят иначе.