Пираты московских морей (сборник) - стр. 21
– Начитанный профан, – с уважением похвалила Светлана. – О чем же тогда тебе рассказывать?
– Автор упоминает про Закон сохранения и превращения энергии?
– Вот за что я тебя люблю, Володька… – Светлана посмотрела на него с такой доброй и ласковой улыбкой, что у Фризе заныло сердце. – Ты хотя бы догадываешься, за что?
– Нет.
– Ладно, проехали. – Она прикрыла глаза и сцепила в замок длинные тонкие пальцы. – Постараюсь быть ближе к тексту. Если и ошибусь, то самую тютельку.
«Все формы энергии преобразуются друг в друга; свет в электричество, электричество в движение, движение в тепло…» – Тут чего-то я забыла. Неважно! Цитирую далее:
«Если мысль – особая форма энергии, то любовь – особо мощное её выражение. Но для всякого преобразования энергии нужна машина».
Дальше автор эссе ссылается на какого-то ученого. Сейчас вспомню…
– Ты о сути, о сути! Не надо фамилий, – нетерпеливо бросил Фризе.
– «У меня есть подозрение, – сказал тот ученый. – Что человек – машина, которая служит для преобразования любви в какую-то другую форму энергии».
– А в какую?
– Он, наверное, и сам не знает. Но когда я прочитала эти мудрые слова, то подумала о тебе. И до сих пор они не дают мне покоя. Потому что ты такая машина, которая преобразует мою любовь в северный ветер. А я на этом ледяном ветру мерзну. – Светлана всхлипнула и уткнулась лицом Владимиру в шею. Он почувствовал, как за ворот рубашки поползли ее слезы. Очень горячие.
Крепко обняв подругу, осыпав ее лицо поцелуями, Владимир прошептал удивленно:
– Светка, с каких пор ты стала сентиментальной? Прежде за тобой такого греха не числилось.
– Ты не заметишь, как я в старушку превращусь. Встретишь на улице и не узнаешь, пройдешь мимо.
– Све-ти-к! – Он прижал к себе девушку еще крепче. Но не нашелся, что сказать в свое оправдание. Лукавить и говорить о любви у него язык не поворачивался. Слишком высоко оценивал это чувство. Зато нежность своим близким подругам Владимир дарил в избытке. Особенно Светке. Беда состояла в том, что она в отличие от некоторых других могла отличить нежность от любви. Но надеялась, что когда-нибудь нежность перерастет в любовь.
В тот вечер она почти поверила, что такая метаморфоза произошла. Владимир был таким нежным, таким пылким и неистовым, как никогда. Светка умирала и воскресала много, много раз. И, придя в себя, продолжала шептать:
– Володенька, еще, еще, еще…
Наверное, на час или на два они забылись крепким освежающим сном. Фризе проснулся первым. В квартире стояла глухая тишина. Даже с улицы не доносилось ни звука. Тройной стеклопакет, которым заменили старые, еще довоенные рамы, надежно защитил от городского шума.
Но неожиданно сквозь тишину прорвались приглушенные звуки: негромкий, сдавленный шепот, непонятное бульканье. Сыщик насторожился. Ему показалось, что звуки доносятся со стороны кладовки, в которую он запихал телевизоры. «Неужели, “фантомасы” могут вещать, не подключаясь к Сети? – недовольно подумал Фризе. – Только этого мне и не хватало!»
Он уже собрался пойти в кладовку, проверить, кто из «гостей» там митингует среди ночи, но в это время услышал характерные женские стоны. Сосед за стенкой «глушил» бессонницу порнофильмами. Время от времени такое с ним случалось. Тут уж не могло бы помочь и пробковое покрытие стен.