Пиратская угроза - стр. 22
Инстинкт самосохранения. С ним почти ничего нельзя сделать, как ни вытравливай.
Повреждения для «шмеля» оказались если не фатальными, то весьма критическими, и он завертелся в плохо управляемом полете. Скорее всего, работал автопилот, пытаясь выровнять машину, потому как пилоту в такой ситуации можно только посочувствовать. Вестибулярный аппарат, наверное, просто сдох.
– Спасибо, Ригель! – тут же поблагодарил радостный Рем Даскинс. – Еще немного, и он бы меня сделал!
«Где-то еще один», – вспомнил про своего засранца Каин.
Его противник уже избавился от встречных кормовых ракет Иннокента и снова спешил в драку, на выручку своему напарнику.
– Насос! Ты куда сорвался?!
– Добью эту сволочь! Он мне все брюхо располосовал!
– Брось его! И живо ко мне! Я на одном движке, и ГПДКе жрать нечего! И если сейчас не прикроешь, то второй уделает меня, как в тире!
– Понял, Ригель, иду!
Насос все же не лишил себя удовольствия и пустил в сторону подраненной машины противника две ракеты и хорошую очередь. Что-то из этого достигло цели, и «шмель» поглотила вспышка огня. Пилот, наверняка впавший в беспамятство от перегрузок, даже не катапультировался.
Увидев, что ему предстоит драться сразу с двумя «протонами», пилот второго «шмеля» совершил единственно правильный поступок в данной ситуации – ломанулся прочь.
13
Как стало понятно в следующую минуту, пираты, не сумев достигнуть поставленной задачи, отступали, и пилот просто спешил на бегущий под прикрытием двух катеров корабль-носитель. «Центурион» его почему-то не преследовал и не обстреливал прочие суда противника.
Атакованный пиратами грузовик стоял на месте, значит, контрабордаж удался и пиратов выбили.
– Их вот так вот решили отпустить? – удивился Даскинс.
– Заложников, наверное, сумели взять и теперь прикрываются ими.
– Ясно…
Такое тоже случалось, и довольно часто. Члены экипажа не бог весть какой ценный товар, но пираты брали свое и с него.
Приятели направились к своему кораблю-носителю.
– Ригель…
– Чего?
– Меня интересует один вопрос…
– Какой?
– На чей счет запишут этого ублюдка?
– Хм-м… действительно, непростой вопрос, – согласился Каин Иннокент. – Формально его сбил ты… от твоих ракет его разорвало.
– А фактически он твой…
– Да. Пятьдесят на пятьдесят получается.
– Ох! Я сейчас подумал, что мне вполне могут убийство припаять.
– Ну… не думаю, – все же сказал капитан, и не для того чтобы успокоить напарника.
– Думаешь?
– Да. Горячка боя… потом мы не знали его реальное состояние. Может, он притворялся? Так что максимум, в чем тебя могут обвинить, так это в том, что ты не попытался его обезвредить и тем самым мы не получили языка.
– Твою мать!
– Согласен, обвинение не из самых приятных, но жить можно. И потом, мы, в конце концов, герои или кто?
– С такими-то повреждениями? – усомнился в их героичности Рем.
– Да, потрепали нас хорошо. Мастерски. Надо нам потом с тобой и этот маневр отработать. Уж очень он… изящный.
– Согласен. Но мы ушли от первоначальной темы. Чей «шмель»?
– Без понятия. Говорю же, пятьдесят на пятьдесят.
– Плохо. Жаль, что у нас не такая же система, как в Бургундии.
– А в чем разница?
– Там в схожих обстоятельствах, когда оба пилота приложили руку к уничтожению цели, всем записывают по сбитому.
– Действительно?
– Ага.
– Но, с другой стороны, это же сплошные приписки! Представь только, что к одному самолету приложилось сразу десятеро! А если посчитать все метки, то может получиться до десяти звездочек на одну цель. В итоге мы получаем обесценивание… Так что наша система лучше. Видим звездочку на борту – и точно знаем, что этот самолет сбил ты и только ты, а не группа товарищей, у коих тоже такая же звездочка.