Пират - стр. 13
Поднимаю ногу, выдыхаю воздух, ставлю ступню на землю, заполняю лёгкие новой порцией кислорода. Рычажки не дёргаю, действую плавно. Отец учил меня именно на такой модели. Сейчас произойдёт автоматическая настройка и двигаться станет легче. Блядь, если они там, что-то не сбили. От этих «специалистов» всего можно ожидать.
Бронетранспортёр весело догорал неподалёку от главного входа. Бутерус молодец – представлю его к награде. Если выживем. Шагая всё увереннее, я вышел к цепочке прятавшихся за автомобилями сепаратистов.
– Патрик, ты где пропал? – обратились ко мне по внутренней связи. Знать бы кто? А, впрочем, и не важно.
Обрушив кулак на голову ближайшему бойцу, я проломил ему череп и сломал позвоночник. Пулемёт уже вовсю крутился, когда я с близкого расстояния расстрелял своего коллегу-штурмовика разорвав его тело очередью надвое, а затем оторвал руку вместе с пулемётом второму.
Давя на гашетку, я вдруг почему-то понял, что не просто поражаю мишени, а убиваю людей. Да людей! Враги тоже люди! Неожиданно сердце укололо воспоминание о теле Бекетова, которого я тащил на плече, а потом просто оставил на земле возле какой-то облезлой ограды. А я маму его утешал, когда она парня провожала! Кретин, книги пожалел, а у меня солдаты погибли! Ну ладно, гады, получайте!
Тра-та-та-та-та! – словно плюясь дыханием дракона, я рвал на части сепаратистов, ловя ртом воздух после каждого удачного попадания в меня. Не знаю, как ощущали себя парни в «Гризли», но здесь по мне будто стадо слонов пробежало.
И вдруг наступила тишина. Восьмиствольный пулемёт всё ещё продолжал, лязгая, крутиться, но патроны в ленте закончились. Тяжело переступая через разбросанные тут и там тела, я направился к дымящемуся торговому центру, откуда раздавались радостные крики. Кажется, я был ранен, потому что явственно чувствовал жжение в районе живота.
6. Рокировка
Забравшись на разделочный стол в мясной лавке, располагающейся внутри разгромленного торгового центра, я спустил штаны и терпеливо ждал приговора доктора, осматривающего мой живот. У ног моих на полу лежало трое мёртвых парней из соседних рот. Жертвы отгремевшего боя.
«Хорошо, что не мои», – стыдливо подумал я, прикусив от злости за такие мысли губу до крови.
– Повезло тебе, поручик. Пластины брони просто изнутри треснули и порезали тебе кожу, – сказал Воропаев, заливая рану при помощи медицинского клеевого пистолета. – До свадьбы заживёт.
– Вы как моя мама, господин майор.
– Да хоть папа, Виталий Константинович. Вы молодец. Показали себя отлично. И солдаты ваши на порядок лучше действуют. Сразу видно, время зря не теряли, с бойцами занимались. После сегодняшнего, если выберемся, они вас боготворить будут.
– Благодарю, господин…
– Наедине можно просто – Владимир Александрович.
Кивнув, я принялся одеваться и скривился от резкой боли застёгивая ремень.
– Да и ещё, – повернулся ко мне спиной Воропаев, пряча клеевой пистолет в сумку. – Я знаю, что вы раньше никогда в боях не участвовали, а значит не убивали…
– Верно, – признался я.
– Хочу вам кое-что посоветовать. Можно?
– Конечно. Слушаю.
– В следующий раз, – доктор повернулся, буквально вцепившись взглядом в меня, – когда мысли о потерях, о содеянном, накроют вас, не отгоняйте их…
– А я думал…
– Не отгоняйте их, поручик, просто пообещайте себе подумать об этом позже. Проверено. Работает.