Пиранья. Первый бросок - стр. 28
«Так, – подумал Мазур. – Интересно. Что, чисто случайно здесь оказался свободный столик, к которому она так уверенно прошла? Их, свободных, почти что и нету… Жаль, с французским обстоит предельно хреново, ни слова не понял из их реплик».
Официант, возникший над плечом бесшумной тенью, вмиг расставил на столе бутылку вина, бокалы и тарелочки с какой-то местной кулинарной экзотикой. В полсекунды выдернул пробку с помощью огромного никелированного приспособления, смахивающего на пыточный инструмент. Вежливо бормотнул что-то и растаял, как не было.
«Порядок, – сказал себе Мазур. – Она себе наливает из той же бутылки, первая пригубила, так что с этой стороны можно неприятностей не ждать…»
– Ну, и каковы впечатления? – с любопытством спросила Мадлен.
– Подождите, дайте набраться впечатлений, – сказал Мазур, глядя на круглую сцену, выложенную матово-желтыми деревянными плашками.
Нельзя сказать, чтобы зрелище ошеломляло. Как-никак, а за время долгого перехода из Ленинграда насмотрелись по телевизору иностранных передач, в том числе и с клубничкой, – как ни проявлял бдительность товарищ Панкратов, разорваться он не мог, то в одной, то в другой кают-компании да успевали полюбоваться пикантным зрелищем.
Здесь все выглядело довольно пристойно: под томную тихую музыку, определенно претендующую на восточный колорит, танцевала, понемногу освобождаясь от одежды, ладненькая белокурая девица европейского облика. Личико у нее вовсе не выглядело порочным, скорее отрешенно-улыбчивым, позы и выгибания, в общем, смотрелись не так уж и развратно, и, по большому счету, это было красиво. Положа руку на сердце, совершенно непонятно, почему это зрелище на одной шестой части земного шара понадобилось запрещать.
Мазур, откровенно признаться, засмотрелся, хотя и было чуточку стыдно оттого, что свет в зале не погашен, все видят то же, что и он, и знают, что он это видит. Давала о себе знать праведная комсомольская закалка, да и замполит чудился за спиной, ощущался едва ли не осязаемо…
Краешком глаза он видел, что Мадлен с легкой улыбкой наблюдает за ним, и изо всех сил старался придать себе равнодушнобывалый вид. На сцену выпорхнула еще одна прелестница, смугленькая креолка, крутнулась волчком, приблизилась к блондинке, успевшей уже полностью разоблачиться, – и началось полубалетное действо с мимолетными объятиями, белыми ладонями на смуглых бедрах, смуглыми ладонями на белой груди. И все такое прочее.
Мазур невольно отвел взгляд – это чересчур уж выламывалось за рамки социалистической морали.
– Интересно, а вы знаете, что чуточку покраснели? – послышался рядом безмятежный голосок Мадлен, тщательно маскировавшей легкую насмешку.
Мазур поджал губы, не то чтобы сердился, но чувствовал себя немного неловко и неуклюже.
– Ну, не дуйтесь, – сказала Мадлен, лукаво поглядывая на него поверх бокала. – Хотите маленький секрет? На женщин такая чуть-чуть отдающая варварством неиспорченность порой производит даже большее впечатление, нежели ковбойская уверенность…
«Интересно, туда ли она клонит, о чем мне думается?» – подумал Мазур. Он попытался представить, что предпринял бы на его месте Штирлиц, но получалось плохо – Штирлиц общался главным образом с одноглазыми гестаповцами и лысыми абверовцами, а этот опыт здесь совершенно не годился. Не станешь же бить Мадлен коньячной бутылкой по голове?