Пиранья. Белая гвардия - стр. 27
Он посмотрел на свой стакан, одним махом выплеснул содержимое в рот, захрустел полурастаявшими кубиками льда. Выругался:
– Театр африканских масок, мать его…
– Погоди, – сказал Мазур. – Так, а что там, – он ткнул пальцем в потолок, – не в курсе? Не понимают?
Помолчав, Лаврик сказал, глядя в сторону:
– Я бы так выразился, не желают понимать. Очень уж завлекательно все выглядит: африканский лидер по собственной инициативе бросился в объятия советских друзей… В последние годы советских друзей этаким не особенно и баловали… Эйфория, большие надежды, куча народу усмотрела великолепную возможность вставить перо в задницу французскому империализму, развить бурную деятельность: стратегические перспективы, и, что характерно, вакансии, вакансии… Посол катает шифровку, просит увеличить штат как минимум вдвое, потому что тут теперь не сонное захолустье, а очередной передний край борьбы с империализмом. Да вдобавок пытается повернуть дело так, будто это он своими трудами хитрой дипломатией все устроил. Орел наш из АПН просит прислать ему кучу подкреплений, чтобы мог развернуть широкую разведсеть, – хотя он тут давно засвеченный, так что серьезные люди и наружку за ним пускать перестали. И еще немало народу из разных красивых кабинетов усмотрели шикарную возможность выступить на международной арене… – он поморщился. – Ну конечно, писали, ага, и не я один. И все получили втык за упаднические настроения, недостаток аналитического мышления и много чего еще… – Он наполнил стаканы. – Только ошибки быть не может. Самое позднее через месяц Папа все же договорится с французами полюбовно, и нас отсюда вышибут.
– Хреново, – сказал Мазур.
– А как бы ни было, умничать не наше дело, – сказал Лаврик. – Наше дело, как нетрудно догадаться, – старательно выполнять последний по времени приказ. Так что ступай очаровывать Принцессу, а я буду окаянствовать по своей линии. – Он протянул невесело: – Единственное, что в столь поганой ситуации можно сделать, – это из кожи вон вылезти и за оставшееся время всерьез заагентурить, сколько удастся, стоящего народа…
– Я, конечно, супермен, чего уж там, – сказал Мазур. – Но сразу тебе скажу: не верю я, что мне удастся заагентурить Принцессу. На марксизм ей наплевать, покупать ее никаких денег не хватит, и если даже ты ухитришься нас с ней щелкнуть в постели…
– Товарищ капитан второго ранга! – возопил Лаврик с видом оскорбленной невинности. – Это кем же вы меня считаете? – он ухмыльнулся и добавил насквозь деловым тоном: – Не комплексуй. Никто тебя с ней щелкать не будет. По причинам сугубо практическим: это не компромат. Папа страшный консерватор, но до определенных пределов. Если он увидит снимки, на которых она кувыркается в постели с мужиком, головы не полетят. Здесь это не компромат. В общем, никто от тебя и не ждет, чтобы ты ее заагентурил. Просто чья-то умная голова придумала комбинацию да наверняка расписала перед начальством заманчивые перспективы – вот и трудись…
– Есть трудиться, – уныло сказал Мазур, вставая.
Оказавшись на улице, он понял, что идти ему, собственно, некуда и заняться нечем. Охрана резиденции его ни в коей степени не касалась. Папу они сопровождали на выездах в город и на приемах. Проверять своих орлов не было смысла: они, конечно же, тут и к бабке не ходи, сейчас, подобно им с Лавриком, отдают должное любимому напитку колонизаторов – но, разумеется, с должной умеренностью. Если он и зайдет, все улики волшебным образом улетучатся за миг до его появления – он сам это искусство освоил, будучи рядовым членом группы. Ехать в город за той самой вещичкой, которую он, как оказалось, может теперь себе позволить, пожалуй что, поздновато. Вообще, паршиво что-то на душе после услышанного от Лаврика – тем более что Лаврик, никаких сомнений, никогда в таких случаях не врет. Значит, все происходящее – не более чем спектакль. Нет ни малейшей его вины, что дело обернулось именно так, но все равно, неприятно…