Пионерская клятва на крови - стр. 29
Ничего ведь такого? До деревьев – рукой подать. А окружавшая их легкая дымка совсем прозрачная, и ребят по-прежнему будет видно и слышно. И если вдруг кто из них обернется, Ира просто махнет рукой или подаст другой знак, что вот она, тут, никуда не делась, не беспокойтесь.
Правда, вряд ли ее отсутствие заметят и позже. Ну и ладно, ей же спокойней.
Она осторожно двинулась в сторону березок, стараясь шагать как можно бесшумней. И вроде бы прошла-то всего ничего и по расстоянию, и по времени, но вдруг как-то чересчур резко потемнело, будто уже наступила глубокая ночь.
Вместо мягких полупрозрачных сумерек – бархатная густая темнота, плотно накрывшая окружающий мир. Только березки впереди пока еще хорошо виднелись – призрачно сияли белыми стволами.
Или это были вовсе не березки? А девушки в длинных светлых нарядах, с распущенными волосами и венками из листьев на головах. Они кружились в хороводе, переглядывались друг с другом. А Ира, как всегда, находилась рядом, допущенная просто наблюдать.
Но нет. Одна из девушек – или все-таки березок? – заметила ее, поманила, махнув рукой. И Ира, словно зачарованная, не оглядываясь, припустила вперед, даже не заметив, что давно уже не слышит ни ребячьих голосов, ни песни, ни потрескивания костра.
Оказавшись возле крайней березки – или все-таки девушки? – она припала к теплому стволу, доверчиво прижалась всем телом, провела пальцами по гладкой и бархатистой, словно человеческая кожа, коре. И стало так хорошо, так хорошо, что даже засмеяться захотелось.
Ира и засмеялась. Правда, негромко, чтобы ребята не решили, будто она того – совсем ку-ку. Даже оглянулась проверить, не смотрит ли кто удивленно или укоризненно, не вертит ли пальцем у виска. Но позади тоже было темно, ни единого отблеска огня, и абсолютно тихо – ни звука.
Как это? Неужели костер уже потушили и ушли в лагерь? А о ней… о ней даже не вспомнили?
Сердце застучало часто-часто, мысли разбежались, в груди перепуганным зверьком задрожала и заскреблась паника, а ноги разом ослабли. И пришлось Ире опять ухватиться за березку, которую только что доверчиво обнимала.
Может, крикнуть? Напомнить о себе, пока ребята не ушли слишком далеко. Но воображение мигом нарисовало картинку, как над ней станут смеяться, узнав, что Ира сумела потеряться в десятке метров от отряда.
Наверное, лучше попробовать вернуться по своим же следам, ведь она помнила, откуда пришла. Но, сделав только пару шагов, внезапно засомневалась – а точно ли идет куда надо?
На пути лежала большая ветка, которую Ира вроде не видела раньше и не помнила, как ее перешагивала. Но и в другой стороне оказалось что-то незнакомое – неглубокий овражек. Разве могла она его не заметить?
Иру затрясло так, что зуб на зуб не попадал, в мыслях царил полный хаос. И даже заорать во все горло, выставив себя полной дурой, уже не казалось чересчур страшной вещью. Оно само вырвалось:
– Помогите!
Но голос моментально сорвался, и получилось тоньше мышиного писка, не перекрыло даже шелеста деревьев, которые, наклоняясь друг к другу, будто перешептывались и смеялись.
Ира запрокинула голову, обратилась к березе.
– Отпусти меня! Пожалуйста.
Она бы что угодно пообещала взамен, но ничего у нее не было. И не только сейчас, а вообще – ни друзей, ни рублей. Абсолютно ничего ценного. Даже голос не предложить, как Русалочке из сказки Андерсена. Потому что и его, можно считать, не было. Ира и раньше в жизни все больше молчала, значит, и потом он ей тоже не особо понадобится. Да и кому нужен такой никакой?