Пионерская клятва на крови - стр. 23
Один гвоздь вылетел, пулей просвистел мимо, больно царапнув краем шляпки щеку. Кожу словно обожгло огнем. Инга ощутила острый, отдающий железом запах крови, но не могла ее вытереть. Тяжелые горячие капли сбегали вниз, шлепались на белую ткань майки, расползались пятнами, все шире и шире. А Инга не умолкала ни на секунду:
– И-инга-а-а! – оглушило, словно удар грома. – Инга! Очнись! – Голос начал меняться, из грозного рыка превратился в громкий встревоженный шепот. – Да что с тобой, Инга? Проснись!
Глаза распахнулись, она резко села, едва не угодив лбом в подбородок вовремя отпрянувшей Гали Яковлевой.
– Ну наконец-то! – с облегчением выдохнула та.
Инга изумленно воззрилась на нее. Сознание еще не до конца очистилось от тумана сна, его обрывки до сих плавали где-то рядом, заставляя сомневаться в реальности происходящего.
Она огляделась, убеждаясь, что вокруг ничего не изменилось, что девчонки все на местах, что двери закрыты, но не заколочены. Потом коснулась ладонью щеки, но ничего, даже отдаленно напоминавшего царапину, не обнаружила.
– А я уже к Людмиле бежать хотела, – опять зашептала Галя. – Бужу тебя, бужу, а ты не просыпаешься.
– А будила зачем? – растерянно пробормотала Инга. – Разве уже подъем?
Судя по темноте, царившей за окнами и наполнявшей палату, даже до рассвета было далеко.
– Да какой подъем? Ночь еще, – возразила Галя. – Просто ты разговаривала во сне. Сначала тихо, а потом все громче. И металась с боку на бок.
– Я тебя разбудила?
– Да нет, я не спала. Я всегда на новом месте долго заснуть не могу. Но я на самом деле испугалась. Ну-у, вдруг ты заболела, или что…
– Припадочная? – мрачно подсказала Инга.
– Скажешь тоже, – отмахнулась Галя. – Тогда бы тебя в лагерь не отправили. – Но тут же поинтересовалась: – А с тобой что, часто такое бывает?
– Да вроде бы никогда не было, – задумчиво сообщила Инга.
Кошмары ей иногда снились, как и всем, но чтобы разговаривать во сне… Нет, родители никогда о подобном не упоминали, а они бы точно сказали, еще бы и на всякий случай сводили к врачу. Не потому что посчитали бы Ингу больной или сумасшедшей, а потому что она «родилась в рубашке», и на самом деле это не такая уж счастливая примета. Она едва не задохнулась, не сразу закричала. С тех пор мама всегда остро воспринимала любые ее болячки и начинала переживать.
– А что я говорила?
– Не знаю. – Галя пожала плечами. – Я толком не разобрала. Слова какие-то странные, не все понятные.
– Да бли-ин! – неожиданно сказала Оля Корзун. Она приподнялась на локте, сердито зашипела: – У вас другого времени нет пообщаться? Обязательно посреди ночи, когда нормальные люди спят? Вон тогда на веранду идите, там и тарахтите. Заодно духов развлечете, чтобы они за вас завтра по лагерю отдежурили.
Тут еще кто-то заворочался, заскрипев кроватными пружинами, а кто-то недовольно засопел.
– Вот! Сейчас всех перебудите, – вывела Оля осуждающе и в то же время победно.