Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том I: Россия – первая эмиграция (1879–1919) - стр. 14
Спасибо за оказанную в свое время помощь>20.
Согласимся, память о денежном долге почти двадцатилетней давности может быть расценена как проявление едва ли не экзотически старомодного благородства.
В книге мы не останавливаемся на вопросе, связанном с принадлежностью или (что, на наш взгляд, более вероятно) непринадлежностью Рутенберга к масонской ложе. Не говоря об антисемитской литературе, на достоверность сведений которой полагаться, конечно, не приходится (см. в книге Г. Бостунича>21 «Масонство и русская революция» – Бостунич 1922: 121-22), Рутенберг в качестве масона включен в книгу H.H. Берберовой «Люди и ложи». Правда, документальных доказательств автор не приводит (Берберова 1997/1986: 195). На этот источник ссылается Р. Спенс, также не утруждая себя никакими аргументами (Spence 1991: 54). Впрочем, и при желании найти их было бы крайне непросто: исключая лишь факт плотного масонского окружения Рутенберга (напр., члены Временного правительства; близкий приятель Рутенберга Б.В. Савинков; масонское участие в разоблачении Азефа>22; окружавшие его в первые месяцы эмиграции масоны-кооператоры: K.P. Кровопусков, Г.В. Есманский, С.Н. Третьяков и др.), никаких иных «признаков», как кажется, вообще не существует. Растущая научная литература по вопросу масонства практически никаких материалов на этот счет не содержит, см.: Николаевский 1990; Аврех 1990; Старцев 1996; Серков 1997; Серков 2001; Масоны и Февральская революция 20 07>23 и др. Архив Рутенберга также ничего не сообщает на эту тему.
По соображениям объема и композиции книги пришлось не без сожаления отказаться от целого ряда небезынтересных самих по себе архивных материалов – переписки Рутенберга с А.М. Беркенгеймом, X. Вейцманом, В.Е. Жаботинским, М.О. Цетлиным и др. Автор рассчитывает в будущем вернуться к этим материалам в отдельных публикациях.
Рутенбергу посвящены две большие монографии – обе написаны на иврите, языке труднодоступном за пределами Израиля не только для широкого читателя, но и для специалистов-исто-риков. Ни одна, ни вторая, впрочем, не исчерпывают всех сложностей судьбы этого человека, да и сама его биография изложена в них выборочно – в особенности интересующий нас допа-лестинский период достаточно фрагментарен и затушеван. Первая – «Pinkhas Rutenberg: (Ha-ish ve-peulo)» (Пинхас Рутенберг: (Человек и его деятельность), – принадлежащая Якову Яари-Полескину, вышла еще при жизни ее героя, в 1939 г., и была приурочена к его шестидесятилетию (о реакции Рутенберга на это сочинение см. в И: 2 и IV: 4). Историк и писатель Я. Яари-Полескин, владевший ивритом и идишем, а также читавший по-русски и на некоторых других языках, привлек большой и разнообразный материал, который с историографической точки зрения не потерял известной ценности до сегодняшнего дня. В то же время его книга, которая несла на себе несмываемую печать времени и места создания, до такой степени оказалась насыщенной сионистской риторикой, что уже тогда трудно было рассчитывать на объективный результат. За 70 лет, прошедшие со времени ее написания, ветхость не только тона, но и содержания, естественно, возросла многократно.
Что касается второй книги – двухтомника «Pinkhas Rutenberg: Aliato ve-nefilato shel «ish-khazak» be-Eretz-Israel: 1879–1942» (Пинхас Рутенберг: Взлет и падение «сильной личности» в Эрец-Исраэль: 1879–1942), автором которой является израильский историк Эли Шалтиэль, то она представляет собой добротное исследование исключительно палестинского периода в жизни Рутенберга (1919-42). Касаясь его основного содержания, Э. Шалтиэль с исчерпывающей полнотой рассмотрел производственную деятельность создателя и первого руководителя