Пик Дьявола - стр. 41
Работа была не очень трудная, главное – привыкнуть долго находиться на ногах, а я выглядела потрясающе в юбке-карандаше, не подумайте, что я хвастаю. Но больше всего мне нравились деньги. Свобода. И… не знаю, возможность зайти в торговый центр, посмотреть на джинсы фирмы «Дизель» и, если понравятся, купить их. Как приятно сознавать, что у тебя не пусто в кошельке. Круто!
Сначала я работала только по субботам, а потом стала выходить и по пятницам, а иногда и по средам. Только ради денег. Только ради… вы скажете – власти, которую они дают.
Однажды в октябре в «Шуманс-Парк» устраивали вечеринку для членов гольф-клуба. После горячего я вышла покурить и у восемнадцатой лунки увидела Вильюна с бутылкой в руке. У него был такой… понимающий взгляд. Он предложил мне выпить глоточек.
Наверное, его обкололи какой-то дрянью, потому что, когда он проснулся, было уже утро. Гриссел медленно, с трудом разлепил глаза и увидел перед собой стену больничной палаты. Он не сразу сообразил, что в его руку воткнута игла, к которой присоединена трубка капельницы. Его уже не трясло.
Вошла медсестра; она о чем-то спросила его. Когда он ответил, голос его был хриплым. Наверное, он говорил слишком громко, потому что ее голос доносился словно издалека. Она взяла его за запястье, нащупала пульс и взяла в другую руку часы, висевшие у нее на груди. Странное место для часов, подумал Гриссел. Потом медсестра сунула в его пересохший рот термометр и негромко заговорила. Это была чернокожая женщина со шрамами на щеках – последствием подростковых прыщей. Она мерила его ласковым взглядом. Потом она записала что-то на белоснежной карточке и ушла.
Две цветные сестрички принесли ему завтрак, придвинули столик к кровати. Они были оживленные, щебетали, как птички. Поставили дымящийся поднос на столик и сказали:
– Вы должны поесть, сержант, вам необходимо хорошо питаться. – Потом они исчезли.
Когда пришел врач, поднос стоял на прежнем месте, нетронутая еда остыла. Гриссел свернулся в позе зародыша, сунув руки между ногами. Голова налилась свинцовой тяжестью. Думать не хотелось, потому что его разум мог предложить ему только неприятные мысли.
Врач оказался пожилым человеком – низкорослым, сутулым, лысым очкариком. Редкие седые пряди падали на шею. Прочитав историю болезни, врач присел на стул у кровати.
– Я накачал вас витаминами и валиумом. Так легче будет пережить синдром абстиненции. Но вам необходимо и поесть, – тихо сказал врач.
Гриссел ничего не ответил, даже не пошевелился.
– Вы смелый человек, раз решили бросить пить. Наверное, так ему сказал Матт Яуберт.
– Вам говорили, что меня бросила жена?
– Нет, не говорили. Она бросила вас из-за пьянства? Гриссел чуть приподнялся на кровати.
– Когда я был пьян, то ударил ее.
– Давно у вас алкогольная зависимость?
– Четырнадцать лет.
– Тогда хорошо, что вы бросили. Печень-то не железная.
– Не знаю, сумею ли я.
– Я тоже сомневался в себе, но вот не пью уже двадцать четыре года.
Гриссел сел.
– Вы были алкоголиком?!
Глаза врача за толстыми линзами замигали.
– Именно поэтому сегодня меня и послали к вам. Можно сказать, я – специалист. Целых одиннадцать лет я пил не просыхая. Пропил и свою практику, и семью, и «мерседес». Три раза я клялся, что брошу, но не мог удержаться. Наконец у меня не осталось ничего, кроме панкреатита.