Пигалица - стр. 34

Боюсь, сегодня бедняжку, страдающую деменцией, сыграть не получится.

Машина Матвея сворачивает на перекрестке и через шлагбаум въезжает на пафосную стоянку не менее пафосного ресторана. Об его открытии говорили даже в моем городе.

– Только не говори, что он закрыт на спецобслуживание твоей персоны, – ошарашенно пялясь в окно, проговариваю я.

– Не такая уж я важная птица… пока, – скалится он, заломив бровь.

Я одобрительно качаю головой. Брат хорошо поднялся за последние годы. Почти не пьет, с шлюшками не водится. Весь в делах – заботах.

И о ежемесячном пополнении моей карты не забывает.

– Пойдем, и так опоздали.

На входе нас, как положено в приличных местах, встречают, провожают до гардероба, а затем к столику.

Все уже в сборе. Человек двадцать, не меньше. Свободных мест за столом всего два – мое и Матвея.

– Моя сестра Эля, если кто не знаком, – представляет он меня.

Я киваю и благосклонно дарю свою улыбку. Одну на всех.

Этот тоже здесь. Не глядя, точно знаю, где он сидит. То смазанное черное пятно на стуле справа от брата.

– Привет, красавица. Падай рядом.

Опускаю взгляд и вижу Сашу. По левую руку от него девушка. И судя по тому, как по-хозяйски лежат ее пальцы на рукаве его пиджака, они вместе.

– Привет, – элегантно опускаюсь на свободный стул.

Друзья возбужденно голосят и принимаются наполнять бокалы.

– Шампанского? Или чего покрепче?

– Шампанского, – улыбаюсь игриво.

– И мне, – пищит голосок из-за Саниной туши.

Он молча наполняет ее фужер и обращается к черной фигуре, от пристального взгляда которой на мне рискуют волосы загореться.

– Давай, Ден, скажи пару слов другану.

Ладно. Я справлюсь. Врать я умею виртуозно.

Беру шампанское в руку и смотрю на Тюменцева.

Твою мать…

Он, вроде бы, нехотя поднимается со стула, являя себя окружающим во всей красе.

В черных брюках на ремне с массивной пряжкой, белой рубашке, расстегнутой на три пуговицы, из-под которой выглядывает новая татуировка, пиджак, взъерошенные волосы и фирменный, словно делающий одолжение, взгляд, который в данный момент останавливается на моем лице.

Я не здороваюсь, и даже не снисхожу до приветственного кивка. Он тоже. Просто открыто разглядывает то, что видит.

Пусть смотрит, потому что кроме этого ему больше ничего не обломится.

Я с честью выдерживаю экзекуцию и сильно надеюсь, что по моим лицу и шее не расползлись красные пятна.

Но, когда все же он переключает внимание на брата, незаметно выдыхаю и одновременно начинаю злиться.

Я ведь столько раз спрашивала Матвея, как дела у его друга. И что же он мне отвечал?

Стареет. Толстеет. Лысеет. Дряхлеет. И вообще, выглядит, как половозрелый кот в апреле – потасканным.

Какая наглая ложь!

Эта скотина выглядит даже лучше, чем раньше. Красив, как дьявол и притягателен, как грех.

– Мот, самое главное – Удача, – начинает говорить Денис негромко, – башка у тебя на месте, руки тоже откуда надо растут, характер стальной. Все это вместе с удачей принесет тебе кучу бабла. Так что, желаю тебе удачи, – поднимает бокал, – за тебя, брат.

Я хмыкаю. А здоровья и счастья не надо было пожелать? Одно бабло на уме.

Ден опускается на стул и ловит мой взгляд, делая рукой с бокалом виртуальный дзинь, и при этом даже не утруждается чокнуться с девушкой, сидящей по его правую руку.

А ведь она та, о которой говорил Матвей. Девушка Дениса.