Пифагор, или Вы будете счастливы - стр. 24
– Дракон, белый дракон, – расстроенно развел руками Митяев. – Хотел развлечь вас.
– Ничего себе, – опешил Крапивин, даже вылетела из головы злость, что от него пытаются избавиться, что ему не доверяют.
«А почему тебе должны доверять, первый раз видят», – твердил он себе.
– Да. И он так вырос, – улыбнулся смущенно Всеволод Кириллович и уставился на Крапивина своими грустными близко посаженными мумитроллиевыми глазами.
Крапивин рассмеялся, закашлялся, замахал руками. Ну разве можно злиться на этого Митяева!
– Пойдемте отсюда… здесь дышать нечем, – еле выговорил он. – Пойдемте к вашему дракону, я теперь измучаюсь и не усну, пока не увижу. Они и правда слепы?
– Ну да, абсолютно, глаз нет, – обрадованно взметнулся Митяев и заторопился. – Но ориентируется прекрасно, меня и девочек моих знает. Злой гад, конечно, опять с чего бы ему быть добрым, его вытащили из привычной среды.
Они опять пошагали по дороге.
– Но как?! – прохрипел Крапивин.
– Он попал однажды в захват дрона, бравшего пробу мха. Маленький еще был. Я и не знал, что они так вырастают. Да, по-моему, и никто не знал. Интересует ли что-то Оломею, кроме себя самой?! Похоже, взрослые драконы не выходят в этом месте на поверхность. Что и невозможно при таких размерах. Но это не отменяет возможность других обиталищ, здесь могут быть подземные озера. Конечно, о привычной нам воде речи не идет.
Они шли по улице, иногда перестраиваясь на ходу и идя друг за другом. Мимо ползли вездеходы. Митяев тогда оборачивался и рассказывал, рассказывал.
– Даже не представляю его большим, – рассуждал Крапивин, – я ведь их видел только в рекламе Медеи. Думал, что они вроде нашего дракона Ольма. Из сказок.
Вдруг Митяев остановился, крутанулся, уставился на Крапивина округлившимися глазами. Прижал ладони к ушам. Выкрикнул непонятное:
– Не успели! Там… что-то происходит…
И сорвался бежать в обратную сторону!
Крапивин, ничего не понимая, сорвался за ним. Опять закашлялся, но понял, что после аэрозоля дышит легче.
Митяев бежал как-то исступленно, явно в первый раз за долгое время, оступался, опять бежал.
Крапивин догнал его, побежал рядом.
– Что? Что случилось?! – крикнул он, видя в профиль растерянное лицо человека, который только что был почти счастлив.
Митяев сказал шепотом, Крапивин едва успел разобрать:
– На меня вышла Лисоюш. Сказала одно слово «Возвращаться»…
Как могла выйти на него эта самая Лисоюш, кто это такая? Мысли прыгали с одного на другое. Крапивин вдруг оборвал самого себя:
«Как-как, заладил, мысленно, вот как! Лисоюш, значит. Значит, там в ящике женщина. Такое горе у нее может означать что? Что она потеряла того, второго… Пусть это всё и притянуто за уши, но зато всё объясняет хотя бы для меня!»
Теперь они бежали вместе, рядом. Но было недалеко. И они вскоре стояли перед дверью в жилой блок Митяевых.
Двери были закрыты. На дороге никого. И дома у Митяевых никого не оказалось. Даже ящик был пуст.
О новогодних елках и счастье
Митяев медленно расстегнул молнию комбеза, застегнул, опять расстегнул. Ошарашенно прошел по комнате, постоял, вытянув шею, возле открытого ноутбука Леи Александровны. Вся полноватая фигура Всеволода Кирилловича напоминала вопросительный знак.
Вернулся и остановился напротив Крапивина. Крапивин поразился его странному выражению лица. Отрешенный взгляд, приподнятые брови, закинутые за спину руки, вот он качнулся с носков на пятки и обратно. Закусил губу и уставился ошалело-мечтательно в лоб Крапивину. Как если бы пытался изобразить что?! Что они вот сейчас шли по дороге, говорили, он вдруг обеспокоился-переполошился странным сообщением, пришедшим будто бы ему в ухо, бежал как сумасшедший… А теперь – ну и что, все это ерунда, он ошибся и дома все хорошо, все хорошо и ничего не произошло… Митяев усиленно пытался сделать вид, что ничего особенного не произошло, его жена и дочь не исчезли. И пытался скрыть следы ужасного беспокойства. Все-таки это было заметно.