Петров, к доске! - стр. 6
В ту же секунду понял, солдаты почему-то замешкались. Сбились с ритма, суетятся. Я сделал шаг вперед, сосредоточенно рассматривая машину.
– Млять! Возгорание! – Вырвалось у меня вслух, когда понял, что там происходит.
Не задумываясь, рванул бегом к этим дебилам. Почему они молчат?! Я смог увидеть огонь даже на приличном расстоянии. Чего ждут, не пойму? Думают, оно само как-то разрешится? Вот уж точно идиоты!
– Какого хера?! – Заорал с ходу, как только оказался рядом.
– Товарищ старший прапорщик, по всей видимости замыкание. – Солдатик смотрел на меня круглыми, испуганными глазами и губы у него подозрительно тряслись.
– Ясен хер! Технике сколько лет! Какое, млять, по всей видимости! – Продолжал орать я.
Хотя сам понимал, а чего орать-то? Только время тратить. Это точно не поможет. Нужны конкретные действия. Тем более счет идет на секунды. Помимо полного бака солярки, машина полностью заряжена ракетами.
– Бегом опустить пакет! – Крикнул я солдатам.
Сам при этом пытался тушить возгорание. Черта-с-два! Огонь начал перебираться на крышу и в сторону снарядов.
– Ушли все! Бегом, млять!
Запрыгнул в кузов, завел машину и поехал в сторону ведения огня.
– Все нормально. Леха, все нормально. Справишься. И не из такого вылазил дерьма. – Бормотал я, очень хорошо понимая, вылезу, если не просру время, когда надо вылазить.
Сейчас необходимо, чтобы ракеты смотрели именно в направлении стрельбы. Тогда если рванет… Нет. Когда рванет, незачем себя обманывать…В общем, люди не пострадают.
Трясясь в этом старом ЗИЛу, из-под капота которого вырывались языки пламени, ощущая, как в окно прорывается жар и обжигает лицо, я вдруг почувствовал то, чего не было очень давно. Я почувствовал, что живой. А могу умереть. Но и бросить чертову технику, не бросишь. Надо двигаться вперед. Как можно дальше от остальных машин.
– Леха, еще чуть-чуть и надо прыгать. Еще чуть-чуть…
Страх, что волна взрыва может достать моих товарищей, был гораздо сильнее страха, что именно сейчас я имею максимально реальную перспективу сдохнуть. Вот тебе и пенсия, Степан Михалыч. Вот тебе и спокойная жизнь с бабой под боком…
– Все… Сейчас… Чуть-чуть…
Это были последние слова, которые я произнес вслух. Потом уже ничего не было. Ни слов, ни мыслей. Рвануло так, что в одну секунду я оглох, ослеп и… кажется реально умер.
В которой я сам не знаю, что происходит, но лучше уж так
– Ребята! Ребята! Давайте! Ну! Иииии…раз-два…Крыла-а-атые качели, летят, летя-я-ят, летя-я-я-ят…Давайте! Поем все вместе!
Валентина Ивановна яростно долбила по клавишам старенького пианино, всячески подбадривая класс своими возгласами. Пианино отчаянно дребезжало, пытаясь сопротивляться ее напору, однако учительницу музыки это если и смущало,(что вряд ли, то уж не останавливало точно. Она с каждым аккордом шлепала пальцы на инструмент все активнее, и активнее.
Не знаю, что именно ее настолько вдохновляло. Тот факт, что двадцать пять человек хором орали эту дебильную песню про качели, которую я в ранней юности буквально ненавидел, или несчастное пианино, на которое она вымещала всё скопившееся разочарование от своей не очень удачной жизни. Если не ошибаюсь, она у нее, эта жизнь и правда не очень удачная.
Лицо учительницы музыки раскраснелось, глаза блестели. Несколько прядей выбились из прически и постоянно падали на лоб. Поэтому она каждую минуту, между строчками песни, ухитрялась ещё дуть вверх, чтоб вернуть эти пряди обратно, на место.