Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны - стр. 41

. При новой разбивке горожан в ноябре того же года уже на три категории ответственные работники советских учреждений, наряду с рабочими физического труда и детьми, были отнесены к I категории, как трудившиеся без ограничения времени[180]. В 1919 г. специальным распоряжением политические управленцы, а также милиционеры, чекисты, часть рабочих и служащих стали получать военный паек, величина которого не оставалась неизменной, но была выше общегражданского. Когда же 30 апреля 1920 г. Совнарком РСФСР принял общероссийский декрет о трудовом пайке, в нем была выделена группа рабочих и служащих, занятых тяжелым или вредным, или высококвалифицированными видами труда. Ответственным работникам предоставлялись одинаковые с рабочими права на получение товаров натурой и дополнительных пайков. Установлением норм пайков и определением круга лиц, имеющих на них право, ведала комиссия по рабочему снабжению при Наркомпроде. Таким образом, нормы продовольственного снабжения, казалось бы, жестко увязывались с нормами для рабочих.

Насколько официальные установки соответствовали действительности, судить трудно, особенно для 1918–1919 гг. Все же отрывочные данные свидетельствуют об отличиях в питании между партийно-советскими функционерами и остальным населением города. Упоминавшаяся уже Э. Голдман, тесно общавшаяся в Петрограде в 1920 г. с высшими политическими чиновниками, писала впоследствии, что «пайки, выдаваемые жильцам 1-го Дома Советов („Астории“), были много лучше пайков, получаемых рабочими на заводах. Конечно, их было недостаточно, чтобы поддержать жизнь, но никто в „Астории“ не жил лишь на эти пайки. Члены коммунистической партии, квартировавшие в „Астории“, работали в Смольном, а пайки в Смольном были самыми лучшими в Петрограде»[181]. Такая ситуация сложилась в Смольном еще в конце 1917 г., когда по поручению председателя ВЦИК Я.М. Свердлова комендант Мальков организовал здесь небольшую столовую для наркомов и членов ЦК. Питание в ней было тоже скудное, как и в общей столовой, куда мог зайти любой посетитель, имевший пропуск в здание, но все же получше. «Обеды в ней были не бог весть какие: то же пшено, но зато с маслом. Иногда удавалось даже мясо достать, правда, не часто», – вспоминал Мальков[182].

В начале 1921 г. различные категории горожан (от безработных до рабочих вредных и горячих цехов) получали от половины до двух фунтов хлеба в день. После 22 января эти нормы были снижены на треть[183], т. е. составляли от ^>1/_>6 до ^>2/_>3 фунта. Сотрудники же, дежурившие в исполкоме Петрогубсовета, в начале марта получали по 1,5 фунта хлеба, а также по полфунта масла, сыра и некоторые другие продукты[184].

Дифференциация существовала и внутри правящей группы. Именно ею можно объяснить кажущееся противоречие в дневнике Чуковского за ноябрь 1919 г. 11 ноября он записал слова Горького: «<…> в Смольном куча… икры – целые бочки – в П[етербур]ге жить можно… Можно… Вчера у меня одна баба из С[мольного] была… там они все это жрут, но есть такие, которые жрут со стыдом». Через три дня писатель пометил в дневнике: «Обедал в Смольном – селедочный суп и каша. За ложку залогу – сто рублей»[185]. О различиях в питании управленцев упоминает и комиссар Нагловский: «По его (Зиновьева. – А.