Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны - стр. 29
Портрет царя у него в кабинете – из либерализма – не завешен. Вызывает он посетителей по двое. Сажает их по обеим сторонам. И покуда говорит с одним, другому предоставляется восхищаться государственной мудростью Анатолия Васильевича. Кокетство наивное и безобидное»[107].
Зиновьеву Луначарский, видимо, не казался безобидным. Две значительные для города фигуры так и не смогли найти общий язык. Об одном конфликте между ними, связанном с Детским Селом, уже говорилось. Возможно, против Луначарского и Максима Горького было направлено и дело № 517, заведенное Петроградской ЧК весной 1919 г. Суть его состояла в следующем. По подозрению в спекуляции художественными ценностями в мае 1919 г. были арестованы несколько человек, среди них сын известного ювелира Карла Фаберже Агафон. Однако спекулятивность сделки, по мнению следствия, состояла не в завышении продажной цены коллекции, а в организованных арестованными роскошных пиршествах для экспертов и высоких гостей, в число коих входили Луначарский, Горький, М.Ф. Андреева. Последних следователь собирался привлечь к ответственности «за злоупотребление властью». Основные обвиняемые, хотя позже и оказались в тюрьме, в обвинительном заключении проходили на втором плане. Дело тянулось до начала 1920 г. и, кажется, закончилось ничем для высоких гостей[108]. К этому времени Луначарский уже окончательно переехал в Москву. Его отъезд был связан с изменением статуса комиссариата по просвещению СКСО после ликвидации Северной области весной 1919 г. Просуществовав еще некоторое время, комиссариат стал одним из отделов Петросовета. Летом того же года Петросовет упразднил должность комиссара по просвещению на основании того, что Луначарский чаще жил в Москве, чем в Петрограде. Вслед за комиссаром постепенно из гороно были удалены и сотрудники, с которыми он работал и которые его поддерживали.
В ряду заметных для Петрограда фигур стоял и Максим Горький. В отличие от Зиновьева и Луначарского его популярность определялась не постами, хотя он был депутатом Петросовета и даже какое-то время входил в состав его исполкома, а известностью как писателя и общественного деятеля еще с дореволюционных времен. Среди рабочих отношение к Горькому в целом было уважительным. Интеллигенция же была в этом отношении менее однородна: одни любили и поддерживали его, другие пытались использовать писателя для устройства собственных дел, третьи ненавидели за сотрудничество с большевиками. Впрочем, были и такие, которые ненавидели, но помощью Горького не гнушались. Да и сотрудничество писателя с властью в период Гражданской войны заметно отличалось от его отношения к коммунистам в 30-е гг. В первые годы советской власти Горький выступал обычно не певцом новой власти, а ее критиком. Достаточно вспомнить ставшие теперь широко известными «Несвоевременные мысли», публиковавшиеся им в 1917–1918 гг. в газете «Новая жизнь». К.И. Чуковский записал в дневнике 2 апреля 1919 г.: «О большевиках он (Горький. – А. Ч.) всегда говорит: они! Ни разу не сказал: мы. Всегда говорит о них, как о врагах»[109]. Немногим позже Чуковский вновь обращается к теме «Горький и большевики»: «Горькому журнал («Завтра». – А. Ч.) очень люб. Он набросал целый ряд статеек – некоторые читал, некоторые пересказывал – и все антибольшевистские. Я поехал в Смольный к Лисовскому