Петр I. Материалы для биографии. Том 3. 1699–1700. - стр. 31

25 июня в воскресенье Крюйс отмечает появление посольства от крымского хана. Предписано было всем флаг- и штаб-офицерам собраться в 9-м часу утра на галеру адмирала, на которую час спустя явилось татарское посольство. Принимал посольство адмирал Ф.А. Головин. Возможно допустить, что это была какая-либо экстраординарная миссия, посланная для приветствия Петра по случаю нахождения его поблизости от пределов владений хана, а может быть, также по случаю недавнего заключения перемирия, главным же образом с целью разведки. «Были они одеты, – описывает посольство Крюйс, – по-казацки или на польскую стать. Глаза их были так быстры, якобы морской собаки; бороду имели двойную и островатую с немногими волосами, как индейские козлы. И побыв с полчаса, поехали сии шпионы назад в таком же порядке, как и приехали»[116].

Эта миссия никакого следа в дипломатических документах Посольского приказа не оставила.

27 июня прибыл в Азов Е.И. Украинцев со всем составом отправляемого в Константинополь посольства. Дождавшись в Воронеже своего товарища, дьяка Ивана Чередеева, пожалованного при назначении посольства в дьяки из подьячих Малороссийского приказа[117], с остальной частью посольского состава, Украинцев двинулся оттуда к Азову на пяти бударах 1 июня. 26 июня он подошел к Черкасску, возвещая о своем приходе залпом из ружей сопровождавшего посольство отряда из 30 солдат, на что из города отвечали пушечным салютом. Состоялся обмен визитами с атаманом Донского войска и старшиной. «А как посланники пришли к берегу к пристани городовой, – читаем в «Статейном списке» посольства, – и тогда по берегу и по городу стояли многие донские атаманы и казаки и смотрели на приезд их, посланничей, и встретили их, посланников, у будар войсковые есаулы. А войсковой атаман Фрол Минаев с старшиною в то время был у обедни. И посланники, сошед с будар, были в соборной церкви. А как в церковь вошли, и тогда пели кенаник. А после обедни были они, посланники, по призыву у войскового атамана у Фрола Минаева, а потом он, Фрол, с атаманы и с старшиною был у него, чрезвычайного посланника, на бударе». 27 июня Украинцев поплыл к Азову, куда и прибыл в тот же день после полудня и остановился на тех же бударах под Алексеевским раскатом[118]. 28 июня он получил из Москвы от цесарского посла Гвариента письмо, в котором тот передавал ему присланные из Вены известия с жалобами на поведение московского посла на Карловицком конгрессе – Возницына. «Господин Прокопий, – как говорилось в этих сообщениях, – заключил свое перемирие с турками ранее союзников, действуя в полной тайне от них и от посредников. Цесарские министры были всегда отягчены его недоверчивым отношением, их сердечному и верному увещанию он не внимал, но всегда своей упорной голове следовал, а союзников за мало и даже ни за что почитал». Несмотря на то, ему по возвращении в Вену был оказан такой же прием, как и другим послам, «и не токмо от двора чествован был, но и ему и другим двум здесь бывшим послам и со всеми при них будущими людьми дворовые подарки серебром отосланы суть». При цесарском дворе питали большую антипатию к Возницыну за его неуступчивость и слишком самостоятельное поведение на Карловицком конгрессе и обвиняли его в том, что он действует вопреки интересам союзников. Эти чувства передались из Вены цесарскому посольству в Москву; они же ясно выступают и в дневнике Корба: каждое свое упоминание о Возницыне он сопровождает самым злобным выпадом по его адресу. Так, например, под 17 апреля Корб записывает в дневнике: «По почте пришло известие, что полномочный посол Прокопий Возницын уехал из Вены; ложно свалил на цесарских полномочных ошибку двухгодичного перемирия, но от старательных разъяснений цесарского посла выяснилось противоположное, так что неверный доносчик подвергся сильной опасности царского гнева…»