Петр I. Материалы для биографии. Том 1. 1672–1697. - стр. 42

. Во время столкновения Петра с Софьей в августе 1689 г. он играл очень видную роль. Как лицо, пользующееся расположением Петра, он был послан царевной к Троице, как и Прозоровский, уговаривать Петра вернуться в Москву, но тщетно. Он остался у Троицы. Когда Софья 29 августа отправилась сама в Троицкий монастырь, Троекуров был выслан Петром к ней навстречу в село Воздвиженское с приказанием объявить ей, что «с нею поступлено будет нечестно», если она будет продолжать свой путь. Как человек, преданный также и царю Ивану и приятный ему, князь Иван Борисович в сентябре 1689 г. был послан Петром к брату с просьбой удалить Софью из дворца в Новодевичий монастырь.

Приказ Большого дворца был отдан дяде молодой царицы – жены Петра – Петру Меньшому Абрамовичу Лопухину, ранее, в 1678 г., в чине стольника сидевшему в Иноземском и Рейтарском приказах, в 1681 г. – с боярином Иваном Михайловичем Милославским в приказах Большой казны и Большого прихода. В 1683 г. Лопухин был начальником Каменного приказа, а перед самым столкновением Петра с Софьей 31 июля 1689 г. в чине окольничего был назначен заведовать Ямским приказом. Поместный приказ достался Петру Меньшому Васильевичу Шереметеву, ранее бывшему, между прочим, казанским воеводой (1682 г.). Ямской приказ был поручен окольничему Кондратию Фомичу Нарышкину[122]. Начальником Московского Судного приказа был сделан стольник князь Яков Федорович Долгоруков; приказ Казенного двора получил один из ближайших друзей детства Петра, будущий канцлер, постельничий Гавриил Головкин[123]. В трех приказах удержались лица, управлявшие ими и при Софье: в Сибирском – князь Иван Борисович Репнин, в Аптекарском – боярин князь Яков Никитич Одоевский и, наконец, в Казанском дворце – кравчий князь Борис Алексеевич Голицын, правивший этим приказом с 1683 г.[124] Князя Б.А. Голицына, главного руководителя Петра в столкновении с царевной Софьей, Куракин считает единственным выдающимся умом в составе нового правительства: «Был человек ума великого, а особливо остроты, но к делам неприлежной, понеже любил забавы, а особливо склонен был к питию»[125]. Голицын, так же как и его двоюродный брат князь Василий Васильевич, отличался большой склонностью к иноземцам, был первый, который, по свидетельству того же Куракина, «начал с офицерами и купцами иноземными обходиться». В 1688 г. он особенно близко пoзнакомился с двумя иностранными офицерами: Гордоном и Лефортом. 25 июля этого же года Гордон был приглашен к Голицыну обедать, а 15 сентября Голицын был на обеде у Лефорта и от него заехал к Гордону. Он, несомненно, содействовал в 1689 г. сближению Петра с этими офицерами[126].

Начальники приказов составляли в 1690-х гг. как бы объединенный кабинет, в котором до смерти царицы Натальи (1694 г.) Л.К. Нарышкин был председателем. Иностранцы прямо и называют его «первым министром», а Куракин рассказывает, что все остальные министры должны были докладывать ему по своим ведомствам: «Также к нему все министры принадлежали и о всех делах доносили, кроме князя Бориса Алексеевича Голицына и Тихона Стрешнева». Перед этими наиболее влиятельными членами кабинета, по словам Куракина, остальные бояре, даже знатнейших фамилий, были «без всякого повоира (pouvoir) в консилии или в палате, токмо были спектакулями (зрителями)»