Пест – Ломаный грош - стр. 15
– Метаморфы, – поправил Лукаша Песта. – А ты сам не понял? Ты из себя артефакт сделать попробуй! Ежели тебя не кусок кости ящерицы звать будет, а твоя плоть? Ежели ты своим же ухом слушать будешь или своим же глазом?
Пест начал разминать кисть. Воспоминания об отрубленных пальцах не оставляли его.
– Больно будет, но для дела можно и потерпеть…
– Ты бы с Чертом за такой артефакт поговорил. Он о таких делах больше меня знает, – Лукаша поднялся с крылечка и, сняв шляпу, собрался в дом. – Тут с кондачка не решить вопрос, тут надо все обдумать, но то, что артефакт из плоти своей делать – это к гадалке не ходи…
Восточные вольные земли
Село Куприян
– Ну, Черт! Не дай Единый не выйдет! – шевеля одними губами, говорил Пест. – Я тебя точно «Печатью света» приложу, раз пять, чтобы неповадно было…
Пест стоял перед огромной толпой. В передних рядах толпы стояли только мужики. Все как один были с большими густыми усами. Даже еще молодые парни щеголяли еще жиденькими, но усами.
Между Пестом и толпой вышел мужик в белоснежной рубахе и широких штанах.
– С чем пожаловал, Пест-ведун? – спросил он, подкрутив правый ус и уперев руки в пояс.
– За словом своим пожаловал я! – громко произнес Пест, так, чтобы его было всем слышно. – Слово дал я, что за оплату учебы в Академии мажеской быть мне магом наместным среди сел Ведичей, Куприян и Дорожичей! А нынче к вам я пришел, чтобы знак свой оставить. Тем знаком, коли беда случится, меня звать будете.
– Прямо так и звать? – с сомнением спросил староста Куприян. Он хмурился и накручивал правый ус в недоверии.
– Прямо так и звать, а когда надо будет – то и слово молвить. Коли придётся, то и казать знаку будете, как глазу моему… А уж как до вас добраться, то моя ворожба будет, – Пест протянул руку старосте Куприян, но тот не спешил ее жать.
– А что можешь, Пест-ведун? – с сомнением спросил староста.
– Ведовское дело мое… – начал перечислять Пест. – Врачевать могу, да с тварью какой справлюсь, ежели сами не сдюжите. Знак войны мажеский на мне есть. Третьего рангу.
Мужики за спиной старосты загомонили, а сам староста нахмурился, начав еще сильнее крутить правый ус, который уже и без того торчал почти вверх.
– Добре? – спросил староста, оглядываясь на мужиков позади себя.
– Добре!
– Добре, чего тут думать!
– Добре! Славный ведун!
После того, как гомон ответов мужиков стих, староста взглянул на Песта. Тот так же продолжал стоять и протягивать руку. Староста подошел к Песту и пожал руку, негромко произнеся:
– Добре, Пест! Под тобой ходить будем! – староста указал на дом с резными ставнями и наличниками. Но молодой ведун не спешил отпускать старосту. Наоборот, он ухватил руку старосты второй рукой. Подойдя вплотную к старосте, он прошептал тому на ухо:
– Сие есть плоть моя. От нее не отрекаюсь я! – Пест глубоко вздохнул, начав гонять магию жизни по своей руке, которую жала рука старосты. – Ежели худо станет – режь ее, как врага села своего. Боль ту я почую как свою, и знать буду, где меня режут. Тогда и помощи моей долго ждать не придётся… Коли беды не будет, но слово и совет с меня потребуется – ты знак мой погладь и слово ему молви…
Пест отстранился от старосты, и тот почувствовал, как мокнут штаны в районе колен. Староста опустил взгляд и увидел свои штаны, перепачканные в крови. Кровь брызгала струей из культи Песта. В руках старосты осталась его кисть. На тыльной стороне кисти красовалась ушная раковина. Ошарашенный староста взял кисть в другую руку. В ладони Песта сквозь разошедшуюся кожу стал виден глаз, который смотрел на старосту.