Песни безумной Женщины - стр. 4
Во всем настолько, что в час всеобщий, уже никто не смел шутить, только платки серых цветов, мокли и распылялись спорами грибов.
Но все же по ныне, именно с сегодняшнего дня, становилось не так как ты хотела, безумная Женщина.
Ты сказала «почему», и внезапно с тобой жизнь случилась.
Нелепая муха, несчастный случай червь и зомби.
Под самым потолком, все так же без нужды, ты качалась словно на качелях, и неминуемо это вело тебя к жизни.
Болтовня не имела смысла…
Самые несчастные диалоги о том, смысла не имели.
Сладко глотала каждый кубик воздуха, глаза слезились от радости неминуемо надвигающейся жизни.
Плыви как осуждение, словно необходимо теперь до конца.
Несись как морфий по вене, да и ладно, да и будет нам…
Обузданные высоты потолочные, да несправедливо белые углы паутин, безуспешно захваченные, покорила ты, Женщина.
Не помня о мраке, лишь забыв о свете, вылитом на нас так несказанно, живой становилась ты.
В преддверии конца и края, в ожидании будничного пряника, в наследии и остатках, живой становилась ты.
В окружении лилий, цветов всяких попарно, обрекла на вечную жизнь сама себя ты, или фатум.
Откуда знала ты что будет, кто такое тебе сказал?
С превеликим сожалением, сожалела ты о содеянном.
Как могла ты помыслить об этом, кто нам сказал.
Не залить смехом минувшим, ту страшную жизнь которая с тобой случилась, не заткнуть.
Ты так прекрасна в своем белом летнем сарафане, о безумная Женщина.
Так легки твои помыслы, так убиты твои вены.
Под лекарствами счастья, словно нас кто-то звал, мы смогли.
Весенний луг принял тебя такой какая ты была, пока на могильных холмах, цветы наливались майским солнцем, глухая ирония нас.
Водевиль приуроченный к твоей внезапной жизни.
Пригласила меня на танец живая безумная Женщина, и сказала «почему».
Но я не знаю.
И смысла нет знать, потому как в искрах яд был, в количестве преступном, да по краям.
Часы остановились, ровно в минуту твоей жизни, знак или жуткий случай.
Благоухание июльской расплаты, запах сентябрьских потерь.
Ноябрьский дождь, или лютый холод, до отупения настоящего декабря.
Пастушьей сумкой катилась ты по снегам к вечным жизням, не одним, и не по многу, но зато настолько наверняка, насколько это было допустимо.
Пришло твое время, но не сразу.
Пришло твое время, но совсем не вовремя, и не из той стороны.
Пришло время, не совсем, да и не так как нам того хотелось.
И сделав выбор к жизни, взметнулась к побелке.
Королева потолка теперь, навсегда владычица серых чугунных труб туда и обратно, до краев.
Так не стесняйся, не бойся же, принимай.
Принимай и делись, сей по миру.
И не говори почему…
Ибо я не знаю, и не смею знать.
Песня 6
Смысл ее свободы заключался в намеренном мочеиспускании сквозь уши.
Мысли ее страхов ограничивались лишь органами восприятия, сугубо субъективными и недобровольными.
Она не была Плутархом или Аристотелем, а я не был ее Джон Конором.
Свобода ее заключалась в неспешном покачивании цветка на ветру.
Несовершенная, с изъянами, такая настоящая.
А вспомни как небо тебе светило как раз.
Вспомни как потусторонние голоса манили тебя и песни пели, словно сирены, что корабли поджидали в камнях.
Сможешь ли ты забыть этих котов в маленьких очках?
И их глупые вопросы?
Я так и знал…
Тогда забудь этот ноябрь холодный, как скользкая рыба.