Песнь виноградной лозы. Роса на цветах - стр. 9
Ясон хмыкнул, пряча усмешку в колени. Их перемигивание не скрылось от бадри. Он только покачал головой, заканчивая песнь.
Как свадебный дар сын Тора потребовал глаз и сердце отца, и вернул их богу. И тогда Тор опять сразился с Огненным Змеем, завалив его вместе с домом. Иллуянка рванулся на поверхность, но Тор отсёк ему одну из голов своим оружием, мечущим молнии. Расступилась земля, и погребла Великого Змея, потерявшего силу, навсегда скрыв его в своих недрах, вместе с его домочадцами. И сын Тора канул в землю, вместе со всеми. Принёс его бог в жертву, ради своей победы.
– Гхыр. Одноразовое оружие было, – выдохнул Илька, не в силах сдерживаться. – А что у кузнеца за метающие молнии меч был? Или секира какая? А почему молнии метала? Заряд какой силы?
– А где этот Иллуянка ползал? Жилы какие вышли? После него какой металл остался железо? Золото? Серебро? Или медь? Шахты уже стоят? – Фифа, не отставая от друга, тоже набросился на бадри с вопросами.
Яське жаль стало сказителя. В Моских горах к бадри всегда уважение: страх питают, думают над тем, что сказал, урок из услышанного выносят. Притчи все мудрость имеют, неспроста пророк им это рассказал. А тут… Да, бадри с эгейцами не сталкивался.
Начинало светать. Показался первый луч солнца. Маленький ещё, совсем слабый, прорывающий тьму ночи, оповещающий о наступлении нового дня.
– Ты, – певец пальцем указал на Алеся. Юноша даже вздрогнул от неожиданности. Бадри запел, но его голос был совсем другим, отстранённым, ушедшим в себя. Совсем не так перед этим исполнялась легенда. Голос бадри был наполнен лязгом железа, и стуком копыт. В нём слышалось наслаждение битвой и воля к победе. Он пел, что Алесь станет великим воином, о котором будут слагать легенды. Что он выиграет великие сражения и станет непобедимым. Что прямой, подобно мечу, он будет мчаться вперёд, преследуя врага и триумф его будет между двух рек.
Глаза у юноши загорелись, он приосанился, но бадри уже повернулся к Ильке.
– Ты, юноша, вождь и бог, как ясень незыблемый на ветру. – Полилась новая песня, чистая и величественная, подобная гимну.
Она звучала на восходе солнца, словно приветствуя его и впитываясь ярким светилом. Он пел, как Илька из мириад звёзд скует то, что будет защитой для всего народа, на страх врагам. И нет для них других богов, кроме тех, что внутри каждого из ребят, а этот мальчишка – воплощение Тора.
Илька, задумавшись, уставился в огонь. Бадри уже пел для Яськи.
– Огнём и мечом ты понесёшь веру в друга своего. Ты его первый жрец.
И всё. Так мало… Ясону даже стало обидно – ни тебе боёв, ни тебе подвигов. Дальше была Фифина песнь.
– Кряжистый дуб, – звучал голос бадри – тихо размеренно и загадочно. Предсказания лились как единая песнь, но каждый получал свой фрагмент. Теперь бадри пел о Фифе, о его даре видеть зарытые двери, и возможности пройти путём предков, что дано не каждому. Предсказания становились более загадочными и замысловатыми. Он говорил о далёком будущем, когда Фифа выйдет на свой путь, и пойдёт там, где для других глухая стена. Что недра для парня, да и вся земля – открытая карта. И он станет Владыкой, и ещё покорятся ему земли и камни. И ничего тайного для него не будет, слово ему заветное откроется.
А Кузьке бадри петь не стал. Взрослый мужчина стал перед мальчишкой на колено, склонил седеющую голову.